Первый из Первых

В 20-летней истории нашего журнала открывается новая страница. Мы выпустили DVD-приложение. Это своего рода кинолекторий, возможность познакомить читателей с классическими фильмами из сокровищницы мирового кинематографа. Роль зачинателя отдана первому триллеру Альфреда Хичкока «Жилец. Повесть туманного Лондона»

Для 27-летнего Альфреда Джозефа Хичкока 1926 год оказался на редкость удачным. Будущий мэтр только вернулся из Германии, где снял два тепло встреченных критиками фильма в качестве собственно режиссера — до этого он был ассистентом, арт-директором и сценаристом. Возвращаясь в Англию на корабле, он дождался, когда его верная соратница Алма Ревилль слегла с приступом морской болезни, и... сделал ей предложение. «Мне было так плохо, что я даже голову поднять не смогла, — вспоминала г-жа Ревилль, — только качнула ею утвердительно». Впоследствии Хичкок признался ей: «Я улучил момент, когда у тебя не хватило сил отказать». И добавил не без самодовольства: «Это один из лучших эпизодов, поставленных мной. Диалог, может быть, слабоват, зато все сыграно как по нотам».

В Германии Хичкок всерьез увлекся творчеством киноимпрессионистов (Вине, Ланг, Мурнау), а вернувшись в Лондон, стал внимательно присматриваться к фильмам советских режиссеров — Дзиги Вертова, Сергея Эйзенштейна. Но буквально заворожил его монтажный эксперимент Льва Кулешова, описанный Всеволодом Пудовкиным. Изображение актера с отстраненным выражением лица Кулешов перебивал образами тарелки горячего супа, покойницы в гробу или девочки с плюшевым мишкой, а публика послушно приписывала актеру голод, ужас или умиление. Хичкок знал подноготную эксперимента назубок, вплоть до имени главного исполнителя (для не знакомых с русским языком журналистов он с удовольствием произносил по буквам — «И-ва-н М-о-з-ж-у-х-и-н»).

Между тем киностудия «Гейнсборо», где Хичкок служил с 1925 года, приобрела, в числе прочего, права на детектив британской писательницы Беллок Лаундес «The Lodger» (автор этих строк предпочел бы перевести название как «Постоялец», но в кинематографической среде принят другой вариант — «Жилец», его и будем придерживаться). Хичкок взялся за экранизацию с воодушевлением — в книге было все, что его волновало: убийства, патологические страсти, а главное — молодая блондинка в смертельной опасности. Вообще, Хичкок и блондинки — тема отдельного большого разговора. Практически все героини в его фильмах, начиная с «Жильца», светловолосые. И дело, разумеется, не в том, что, по утверждению самого мэтра, они на чернобелой пленке получаются эффектнее брюнеток (посмотрите «Ящик Пандоры» Пабста и вы поймете — Хичкок лукавит).

Но оставим на время личные предпочтения режиссера: перед съемочной группой возникло много объективных трудностей. На роль главного героя руководители студии выбрали кумира зрительниц Айвора Новелло — актера с внешностью поэта-имажиниста. Хичкок не был против этого симпатичного молодого человека, но и побаивался работать с ним — во-первых, из-за скромных актерских способностей Новелло (они ограничивались умением принимать патетические позы), во-вторых, из-за того, что нынче принято стыдливо именовать нетрадиционной сексуальной ориентацией. Наконец, продюсер Майкл Бэлкон (под его эгидой в 40—50-х вышли лучшие картины студии Ealing — «Добрые сердца и короны», «Банда с Лавендер-хилл», «Замочить старушку») требовал сохранить добродетельный образ персонажей Новелло в неприкосновенности.

В общем, сюжет для сценария пришлось основательно перекроить. Зато пресловутая блондинка нашлась мгновенно — героиню сыграла Джун Говард-Трипп, предложенная, по всей видимости, самим Новелло (однажды они уже пробовались для совместной работы). Чтобы замаскировать его актерские недостатки, Хичкок воспользовался приемами немецких импрессионистов (в частности, знакомство зрителей с героем проходит по правилам, которые разработал Фридрих Мурнау для «вампирской» картины «Носферату»). Хичкок не скупится на крупные планы, его камера действует подобно скальпелю хирурга, наполняя фильм кадрами протянутых друг к дружке рук, огромных губ или широко распахнутых глаз.

В остальное время она беспокойно движется вдоль лестниц, взлетает к потолку или выше — в поднебесье, как бы напоминая о том, что за происходящим наблюдает сам господь Бог. «Только что вернувшийся из Берлина Хичкок, — вспоминала Джун Говард-Трипп, — был настолько зачарован необычными ракурсами съемки и установки света, что на создание напряженной атмосферы в эпизоде, длящемся не больше 3 минут, тратил половину съемочного дня. Однажды он заставил меня подниматься с полным тарелок железным подносом по длинной лестнице раз 20 — пока не удовольствовался выражением страха на моем лице и игрой светотени».

Естественно, камера не могла не заглянуть в ванную комнату: пока героиня Джун Говард-Трипп нежится в пене, Айвор Новелло поворачивает дверную ручку. Будь воля Хичкока, дверь, несомненно, распахнулась бы, но на дворе стоял 1926 год, и створка осталась закрытой. Чтобы исполнить заветное желание, режиссеру пришлось ждать 30 с гаком лет — знаменитую картину «Psycho», где злоумышленник все-таки проник в душевую, мэтр снял только в 1960-м.

Съемки, прошедшие по тщательно разработанному плану, закончились через полтора месяца. Журналисты, пользуясь слухами, предрекали фильму бешеный успех, однако у разных представителей руководства студии о картине сложились противоположные мнения. Главная претензия к режиссеру была в том, что фильм получился чересчур артхаусным, как сказали бы сегодня, и рядовой зритель его не поймет. Были приняты спешные меры — сокращено число титров, усилена (в духе «Стачки» Эйзенштейна) финальная сцена погони. Потом был устроен просмотр для журналистов, и они пришли в восторг. Четыре месяца спустя, в январе 1927 года, фильм вышел в прокат и пользовался у зрителей огромным успехом. Обвинявшие картину в «высоколобости» были посрамлены. Хичкок не просто показал себя режиссером par excellence — благодаря «Жильцу» британская кинематография заявила о себе всему миру. Как сказал один из кинокритиков, Хичкок переодел ее из коротких штанишек в брюки.