Первого ноября в московском зале Crocus City Hall выступит французский композитор-мультиинструменталист Ян Тьерсен (Yann Tiersen). Этого экстравагантного уроженца Бретани лучше всего знают по саундтреку к фильму «Амели». Он, впрочем, всегда открещивался от звания «автор саундтреков» и на новые заказы киношников, посыпавшиеся после «Амели», отвечал в основном отказом. Зато почти на каждом альбоме создавал новый стиль — пост-рок или неоклассику. Но всегда — a la Тьерсен.

В Москву Ян Тьерсен приезжает с сольным — в прямом смысле — концертом. Он в одиночку сыграет пьесы своего нового альбома «Eusa» — так на бретонском языке называется крошечный французский остров Уэссан размером четыре на восемь километров, где проживает Тьерсен. По его словам, альбом «Eusa» — это «звуковая карта» острова, который он полюбил настолько, что даже выучил бретонский язык.

— На альбоме «Eusa» вы вернулись к формату сольного фортепиано, как на саундтреке «Goodbye, Lenin». Почему?

— Идея сама так развивалась. Началось всё с того, что я бродил по нашему острову и записывал звуки природы. Потом хотел сделать из них электронную мешанину. Затем добавил аккорды… Моя рекорд-компания попросила сделать некое демо, «референс», что за мелодии это будут. Я сел за фортепиано и начал сочинять. В процессе сочинительства я обычно брожу по комнате, хватаю разные инструменты.

— Вы же мультиинструменталист.

— Да, вроде того(смеётся). Учился играть играя. Обычно я нащупываю мелодию на конкретном инструменте, загоняю хорошие фразы в сэмплер и так далее, но тут всё сыграл на фортепиано и подумал: а что, и так хорошо.

— Мне в некоторых пьесах послышались отголоски Сати, Равеля, Дебюсси. Они на вас повлияли во время сочинения?

— Не могу этого сказать. Вообще на создание «Eusa» влияла природа. На острове я много гоняю на велосипеде по пустынным местам. Там другая жизнь, другой ритм и другие люди — мы с соседями как большая семья. Много животных. При этом очень богатая культура. Ощущается связь времён: старые постройки, красивые церкви. И бретонский язык — это совершенно иной мир. Я выучил его как-то довольно естественно: ходил и спрашивал народ, как то называется, как это, как высказать такую-то мысль и так далее.

— А кто вообще из французов повлиял на вас как на композитора?

— Все и никто. Серьёзно. Совершенно непонятно, что ты берёшь, у кого и как. Меня как композитора сформировала очень разная музыка. В детстве я заслушивался всем — от английского рока до немецкого краут-рока. Обожал Kraftwerk и Neu!, в частности. И минимализм, конечно же. Ну, вот это всё в голове откладывается, накапливается, потом выходит из подсознания. А что там на что воздействует — этого я вам не скажу.

— А русские композиторы не прошли мимо вас?

— Не прошли. Я обожаю Стравинского и Прокофьева. Из классиков это, пожалуй, мои любимые.

— После того, как вы прославились с «Амели», вы выпустили альбом «L’Absence» — с большим пышным оркестровым звуком. Такая неоклассика. Собираетесь ли вернуться к подобной форме и звучанию?

— Нет-нет, пока точно не хочу и не буду. Сейчас только минимализм. Никаких оркестров, гитар и групп!

— В своё время вы активно сотрудничали с разными рок-музыкантами: Нил Хэннон (Divine Comedy), Arab Strap, Married Monk… Общаетесь с коллегами?

— Да, с этими парнями я как дружил, так и дружу. Вообще люблю своих друзей! Но пока новых дуэтов образовывать не хочу. Всё сам. И на сцене я один — за роялем или со скрипкой, с мелодикой или детским игрушечным пианино.

— В вашей дискографии есть отличный концертный альбом 2002-го года «C’était ici». Помимо интересного сет-листа (примерно то же, что вы играли тогда в Москве), там ещё и очень качественный звук. Как вообще делаются хорошие live-альбомы?

— Чтобы записать хороший концертный альбом нужно сначала сыграть отличный концерт (смеётся). На самом деле для удачного live-альбома только это и главное, качество записи — дело десятое. Да, и контакт с публикой — это каждый раз как знакомиться заново. И на каждом концерте публика всегда и везде разная. Всегда.

— «Eusa» записан в легендарной Abbey Road. Почему и что такого крутого там?

— Эту студию выбрала моя рекорд-компания, потому что в то время я проживал неподалёку, и Abbey Road оказалась единственной близлежащей студией с приличным роялем. Даже двумя. Надо отдать должное, студия изменила альбом: я записывался в огромной комнате, где была настолько естественная реверберация, что всё сразу же зазвучало по-другому.

— «Eusa» выпущен также на виниле…

— Так все мои альбомы выпущены на виниле! Я люблю этот формат и до сих пор слушаю винил — там совершенно другая динамика. Правда, в турне файлы приходится слушать на телефоне, а что делать? (смеётся)

— А сильно ли CD-версии отличаются от виниловых?

— Думаю, да. Просто на разных носителях звук разнится. Под винил делается особый мастеринг, начать с того… и так далее. Я, безусловно, заморачиваюсь на виниловом звуке.