27 апреля группа Blur представила миру первый за 12 лет студийный альбом «The Magic Whip». Продюсер записи Стивен Стрит объяснил нам, почему выход этого альбома — событие из разряда чудес, а также рассказал, что нужно, чтобы записать гитару, какую роль в работе сыграл iPad и что придает поп-альбомам глубину.
— В недавнем интервью вы назвали новый альбом Blur «своеобразным коллажем». Такое определение удачно подошло бы для стиля группы в целом. За годы совместной работы вы научились сплавлять в одно целое хип-хоп, панк, психоделию и мьюзик-холл. Как вы управляетесь с таким разнообразием идей?
— Сильная сторона групп типа Blur в том, что они могут взять любой стиль и сделать его бесспорно своим. Вспомним, к примеру, альбом «Parklife» в середине 90-х. Там было намешано множество разных стилей. Там психоделические баллады в стиле Сила Барретта чередовались с панком и дискотекой. На мой взгляд, у всех великих групп есть эта особенность: они могут взяться за что угодно, а вы все равно безошибочно определите их почерк.
При записи всех альбомов Blur я делал примерно одно и то же — пытался следовать за песней, а не думать, как она прозвучит на концерте и ложится ли вообще данная песня в стилистику группы. Мы с ребятами владеем мастерством доведения песен до оптимальной кондиции. И для нас это естественно, мы не потеряли навыка спустя столько лет.
— Поймать дух песни удается, как правило, в самом начале работы над ней. Современные альбомы — это уже не демо, восстановленные в студии. Какой процент оригинальных записей с гонконгских репетиций мы услышим на альбоме?
— Для основы песен я использовал демозаписи по максимуму. Когда мы с Грэмом (Коксоном, гитаристом. — Прим. ред.) пришли в студию, он хотел как можно больше сохранить из оригинальных репетиций, поскольку именно там вся магия и происходит, четыре человека играют вместе в одном помещении. Но временами мне становилось ясно, что песня должна поменять структуру, а тут уже без монтажа не обойтись. Мы продолжали дописывать партии, и Грэм добавлял новые последовательности аккордов, чтобы вести гармонию дальше.
К примеру, серединная часть «Lonesome Street», где Грэм подпевает, написана с нуля, мы добавили ее уже в Лондоне. Несмотря на то что мы стремились сохранить как можно больше фрагментов первоначальной записи, некоторые пришлось заменить. Но иногда выходило и наоборот: подумал, что нужно переписать кое-где ударные, а потом, поработав с песней какое-то время, начинаешь понимать, что оригинальный рисунок отлично вписывается. Так что, да, абсолютно во всех песнях есть кусочки гонконгских черновиков.
— Грэм как-то сказал: «Нужно было все собрать по кусочкам, так что мы отгрузили материал Стивену». Если брать от нуля до «Viva Hate» (альбом Моррисси, где Стрит был соавтором песен), на сколько баллов вы оцениваете свое влияние на песни Blur?
— Естественно, на «Viva Hate» я был соавтором, а в данном случае мне приходилось, как кинорежиссеру, монтировать сцены из разных дублей. Группа джемовала на гармониях, которые Дэймон записал на свой iPad, они просто пристреливались, играли нон-стоп минут 13—15, пробовали вариации. Моя задача была выбрать из того, что они наиграли, лучшие куски и выстроить из них некую форму. С разными песнями по-разному.
Например, в «My Terracotta Heart» уже была готовая структура. Но в оригинальном варианте песня была слегка занудной. Я добавил немного развития до момента, когда начинается гитарное соло. Такие решения я принимаю как редактор и продюсер. Основные идеи большинства песен идут от Дэймона, потом подключается Грэм и развивает их. Я кое-что добавляю, но не как соавтор, а скорее как человек, который пытается двигать проект в оптимальном направлении.
— Ваш фирменный прием — писать хай-хэт и тарелки по отдельности, накладывая сверху рабочий барабан. Так достигается четкость и прозрачность ритма. Какие еще качества важны для вас в миксе?
— Я выстраиваю баланс по ощущениям, как все должно звучать. Хай-хэт добавляет важные акценты в грув, благодаря им песня начинает свинговать. На этом альбоме запрограммированные биты сочетаются с живой партией Дэйва Раунтри.
На многих черновиках Деймона, которые он записал на свой iPad, есть ритмические рисунки или какие-то закольцованные фразы, которые формируют песню. Передо мной стояла непростая задача записать акценты в исполнении Дэйва, смикшировать их четко и красиво, сохранив при этом электронные звуки из демоверсии Дэймона, но чтобы они оказались слегка размыты с добавлением человеческого фактора. Вот такую задачу поставила перед нами эта запись.
Но надо сказать, что с появлением ProTools и прочих средств, позволяющих копировать/перемещать звуки и биты, работа стала намного проще, чем во времена записи на пленку. Новый альбом вполне современный с точки зрения технологий, которые помогли нам собрать песни по частям. Но сам по себе наш метод сформировался еще во времена записи альбома «Blur» 1997 года, когда я использовал в работе над «Beetlebum» и «Song 2» свое новое приобретение — интегрированную рабочую станцию RADAR. Это была крайне продвинутая на тот момент система для записи на жесткий диск.
Впоследствии Blur развили этот метод при работе над альбомом «13» с продюсером Уильямом Орбитом. Они выстроили альбом на джемах, из которых Уильям и его команда монтажеров ProTools собрали готовые песни. В некотором смысле новый альбом сложился под сильным влиянием тех двух, плюс «Parklife». Мне и ребятам пригодились навыки манипуляции звуком и битами, которые мы накопили за все эти годы.
Помимо этого, на записи присутствует огромный пласт живой музыки, которая сыграна и записана самым естественным образом. Всему свое место.
— Современная технология безгранично расширила возможности постпродакшена. Вы все еще записываете инструменты с обработкой?
— Практически постоянно. Грэм за то, чтобы записывать свой звук у источника. Он очень любит возиться с гитарными примочками, и мы довольно долго подбираем нужный инструмент и нужный процессор, ищем оптимальный звук. Иногда Алекс меняет бас-гитары, чтобы добиться правильного звука. То же самое и с ударными. Если рабочий плохо звучит, мы его меняем, потому что для песни звук рабочего барабана крайне важен.
Я всегда уделял огромное внимание, как продюсер, точной записи звука у источника. Именно там появляется оригинальный оттенок звука. Если рулить звук плагинами, которые теперь есть у каждого, все начинает звучать привычно и скучно. Намного лучше поймать правильный звук у источника.
— На новом альбоме наверняка есть интересные звуковые находки. Какой момент нравится вам больше всего?
— Я очень доволен звуковой картинкой в треке «Thought I Was a Spaceman», ее мы придумали вместе с Грэмом. Этот трек был полностью записан в Лондоне на основе демки, которую Дэймон набросал на своем айпэде, только драм-машина и немного акустической гитары, которую мы поставили в начало песни. И еще кусочек вокала с искажениями, который был записан прямо на встроенный микрофон. Но нам очень понравилась мелодия, и мы закольцевали этот кусок, скопировали его на всю длину трека и продолжали добавлять партии.
Я нашел забавные звуки синта в каком-то встроенном плагине. Грэм решил, что не хочет играть на гитаре, а лучше займется клавишами. Я нарулил пару неплохих звуков, что-то типа колокольчиков, и записал их в обычном виде и задом наперед, чтобы добавить воздуха, космоса. У нас получился неплохой монтаж. Мы также нашли партию барабанов, сыгранную Дейвом в другом отрывке, но с тем же темпом. Я просто взял и скопировал эту партию оттуда. Когда Дэйв вступает со своими барабанами, настроение сразу поднимается.
Мне понравился результат, все легло один к одному — монтаж из черновика на айпэде и студийной записи в Лондоне. А в итоге вышла отличная музыка, один из лучших треков, на мой взгляд.
— Вы обычно используете при записи комбинацию дешевых и дорогих микрофонов: Shure SM57 или 58 с Neumann U47 или 87. Какие еще приемы вы используете для передачи живого звука без процессорной обработки?
— Да, я до сих пор использую два микрофона для записи гитары. На мой взгляд, SM57 дает яркий звук. И еще я стал добавлять ленточные микрофоны, потому что у них теплый звук и нет выраженных пиков. Комбинация этих двух типов микрофонов — ленточного и динамического — дает полную красоту тембра, как раз то, что нужно от гитары. Иногда я свожу эти два звука в плотный микс, по центру, иногда развожу их слегка по панораме, чтобы добиться более широкой стереокартинки.
— В готовой фонограмме всегда присутствует лимитер и компрессия, но ваши миксы звучат по-прежнему атмосферно в эпоху «войн громкости». Вы всегда присутствуете при мастеринге?
— Я всегда присутствую в студии во время мастеринга и прошу от инженера максимальной осторожности. Все хотят, чтобы их запись прыгала на слушателя из колонок. Сначала запись слушают люди из рекорд-компании, потом менеджеры артистов, потом слушатели. Компрессия навязывается прессингом.
Я стараюсь не изменять своему вкусу, когда речь идет об окончательных миксах и мастеринге. Это вопрос личных пристрастий. Мне нравится звук, к которому я пришел в 80-х, когда работал с группой the Smiths и Моррисси. Тогда я просто следовал инстинктам.
Мода переменчива. Был период, когда на рабочий вешали много ревера и в какой-то момент все скатилось в полную противоположность: очень сухие миксы, вокал совсем без эффектов, как у the Strokes и аналогичных групп.
Я всегда выбирал звук, подходящий для данной конкретной песни, отталкиваясь от своего опыта и наработок.
— Наряду с «Modern Life is Rubbish», классикой раннего брит-попа считается одноименный альбом The La's. Рекорд-лейбл Go!Discs пытался довести этот альбом до ума, приглашая подряд всех продюсеров, кроме вас (окончательную точку поставил Стив Лиллиуайт). Несколько лет назад вы сыграли некоторые из тех песен на сцене с фронтменом The La's Ли Мэйверсом. Хотели бы вы поучаствовать в судьбе дебютной пластинки The La's? Какие еще альбомы вы бы хотели продюсировать?
— Фантастический альбом. Стив отлично его доработал. Но если заглянуть еще дальше в прошлое, в середину 80-х, то я бы очень хотел поучаствовать в записи Echo and the Bunnymen, я считаю, что Иэн Маккалох непревзойденный вокалист. Было бы просто замечательно. Это первое, что приходит в голову.
Но у меня уже есть один такой подарок судьбы! Год назад в ответ на вопрос: «Если б в вашей карьере остался один альбом, с кем бы вы хотели его записать?» — я бы ответил: «С группой Blur». Так оно и случилось. Видите, мечты иногда сбываются. Рад, что меня пригласили, потому что я и не думал, что так выйдет, честно говоря. Я сомневался, что нам доведется еще раз поработать вместе. Невероятный проект. Это было волшебно. И делалось все как по волшебству. Все, что мы ни пробовали, работало, а такое при записи бывает нечасто.
— Вы записали много хитов наподобие «Girls & Boys». Но мне кажется, что самые вдохновенные и вдохновляющие из ваших записей — это «Last Night I Dreamt That Somebody Loved Me», «Maudlin Street», «Blue Jeans», «The Universal». Вам больше нравятся тонкие, меланхоличные песни?
— Именно это мне нравится в группе Blur. На каждый боевик типа «Girls & Boys» приходится по нежной песне. Я люблю «Bad Day», «Blue Jeans», «Yuko and Hiro», мне нравится, что во всех этих вещах можно ощутить реальную связь с Деймоном, с его голосом и его мыслями. Лично мне смертельно скучно слушать альбом в одном темпе, в одном жанре.
То же самое со Smiths: «Strangeways, Here We Come» очень богат стилистически, и я попытался развить этот подход в дальнейшей работе с Моррисси над альбомом «Viva Hate» и другими, более поздними песнями. «The Last of the Famous International Playboys» сильно отличается от «Will Never Marry». В этом и смысл: великий артист может исполнить любую песню, и она прозвучит. Мне действительно очень нравятся медленные и более серьезные вещи, потому что они придают альбому необходимую глубину.
Многие сейчас не пишут альбомы: «Альбом умер как жанр, люди не слушают музыку альбомами, просто составляют плей-лист на свой вкус». Это весьма печально. Взять, к примеру, первый альбом, который я купил, — «Ziggy Stardust and the Spiders from Mars» Боуи. Конечно, там есть хиты, которые моментально западают в душу. Но со временем начинают нравиться и другие песни: «Rock’n’Roll Suicide», «It Ain’t Easy», «Soul Love». Не только «Ziggy Stardust» и «Starman»! Там полно других вещей, именно они придают этой пластинке глубину. Я на этом вырос и этого добиваюсь всю жизнь — разнообразия.
— Для многих недавние переиздания Моррисси потеряли свой шарм из-за измененного порядка песен. Какие альбомы были выстроены вами удачнее всего?
— «Viva Hate» в первоначальном варианте был неплохим альбомом. Нам понравилось, что мы его написали довольно быстро, достойный результат для первого раза. Когда зашла речь о переиздании, я хотел добавить туда четырехдорожечное демо, которое я откопал у себя в квартире. В тот момент мы снова начали общаться, и я сказал Моррисси, что хочу добавить эту вещь в качестве бонус-трека, на что он ответил: «Да, отлично». Потом он внезапно передумал и заменил этой вещью альбомный трек «Ordinary Boys», с чем я категорически не согласен. Я не скрывал, что я против. Когда я публично заявил, что я против, Моррисси перестал со мной разговаривать. Он очень ранимый в этом смысле. Я жалею о том, что так вышло, потому что я как раз хотел предложить ему дружбу, просто снова стать друзьями, не обязательно работать вместе. Меня огорчило, что он перестал общаться со мной повторно только потому, что я посмел отстаивать собственную точку зрения. Но что ж тут поделаешь.
Я очень горжусь альбомом «Viva Hate», я горжусь альбомом «Strangeways, Here We Come». Мы с Джонни Марром очень тщательно выстраивали порядок песен, добивались, чтобы они следовали именно в такой последовательности, как нам нужно. Еще один из моих самых любимых — сольный альбом Пита Доэрти «Grace/Wastelands». Я очень горжусь этим альбомом, мне кажется, он отлично работает как единое целое.
— Какое оборудование вы бы выбрали для студии своей мечты?
— Дайте подумать… Из микрофонов я бы выбрал Shure SM7B, на него можно записывать все что угодно. Мониторы KRK и Focal. Из микрофонных предусилителей я бы взял Neve или API, мне нравятся оба. Главное, чтобы было через что записывать, хороший микрофон на входе и хорошая пара мониторов на выходе. А дальше — вперед и с песней!
— Все спрашивают вас про Blur. Наверняка вы сейчас работаете над каким-нибудь не менее интересным проектом?
— Я недавно записывал группу под названием Aline, они из Франции. Мы работали в ICP Studios в Брюсселе, альбом выйдет этим летом. Впервые пришлось иметь дело с вокалистом, который поет не по-английски! Мне нравится французская речь, она очень стильная. Еще у меня в работе пара отличных песен для нового сольника Пита Доэрти. Надеюсь, скоро мы их завершим.
Интервью провел Сергей Киселев