Камерный мини-проект на 5 серий вызвал настоящий всплеск зрительской активности. Поправ разговоры о закате сериальной эпохи, «Чернобыль» стал своего рода маленьким ТВ-реактором, где минимум топлива освобождает гигантское количество энергии.
Атомные дела — всегда сумеречная стихия. Напомним, что процессы в РБМК-1000 вышли из-под контроля на минимальной мощности реактора. Приступая к рецензии на теперь уже ставшую суперзнаменитой постановку HBO, на меня было наложено несколько ограничений, которые сделали работу над текстом еще более интересной.
Во-первых, учитывая трепетное отношение редакции Stereo.ru к политическим высказываниям, за скобками осталась оценка исторического контекста аварии 1986 года. Во-вторых, о феномене сериала «Чернобыль», обскакавшего по популярности «Игру престолов» и ставшего лидером IMDb, уже успели высказаться все, кому не лень — в разговорах, подкастах, фейсбуках и телевизионных экранах.
Взяты интервью с создателями, ими же выложен в сеть сценарий. Зрители перемыли все косточки, узнали папины пепельницы, указали на нестыковки и высказали охи-вздохи, мол, почему одни умеют увлекательно снимать, а другие разучились. Но недосказанным осталось еще кое-что.
Странно, что никто не обратил внимание на музыкальное прошлое режиссера Йохана Ренка. Разве никто не помнит в хит-парадах MTV заводной хит «Here We Go», который исполнял Stakka Bo — один-в-один, вплоть до усиков, похожий на хипстеров нашего времени? Оцените разницу между унылыми эпигонами вроде Little Big с их «Skibidi» и оригинальным видео 1993 года. Уже тогда, несмотря на легкий контент, было очевидно, что Stakka Bo — не дурачок-однодневка и явно пойдет дальше.
Так бывает, когда в кино по какой-то причине запоминается незнакомый актер из эпизода, а потом узнаешь, что вообще-то это был непростой перчик, а режиссер или сценарист. То же самое было и с Ренком — музыкальные клипы для Мадонны, Бейонс и фэшн-индустрии, а затем и сотрудничество с империей HBO («Ходячие мертвецы», «Во все тяжкие»). И вот — «Чернобыль», снятый и выдержанный именно в той, нужной зрителю интонации, которая, кажется, потеряна многими отечественными кинематографистами.
Звуковую атмосферу сериалу обеспечивала востребованная ныне Хильдур Гуднадоттир, тревожная виолончель которой наверняка запомнилась по фильмам «Sicario» и «Прибытие». Композитор Альфред Шнитке указывал на атомную бомбу как на одно из самых сильных впечатлений XX века. Оружие такой сокрушительной силы, что обесценило все остальное. Многие деятели в 40–50-х годах, потрясенные зрелищем ядерного гриба, задавались вопросом: возможно ли теперь вообще всерьез заниматься искусством после столь мощной арт-инсталляции? Как выяснилось — можно.
Пересыщенный раствор медийного пространства давно разделил факты и события на отдельные фракции, которые пишутся и движутся с разной скоростью. Нравится это кому-то или нет, но мы живем в мире событий. В мире фактов остались отметки бортовых журналов, надгробия и указатели опасной зоны вокруг четвертого энергоблока. Что с ними делать?
Один отмахнулся. Другой ужаснулся. Третий обнюхал фактуру с холодным собачьим носом. А четвертый подошел к ней с творческим импульсом, расщепил, так сказать, ядро. Таким образом, в мире событий Чернобыль вдохновил массу народу зависать в S.T.A.L.K.E.R и рефлексировать на тему индустриальных катастроф. Дальнейшее появление одноименного мини-сериала HBO здесь не выглядит чем-то из ряда вон выходящим.
Костяк актерского состава, часть которого можно было видеть в фильмах Ларса фон Триера, подобран весьма удачно за исключением разве что прототипа Горбачева. На мой персональный взгляд, соотношение клюквы к аутентичности в проекте HBO было примерно 50/50. В паритете, если говорить дипломатично.
Советский министр промышленности с парой автоматчиков приезжает на стрелку к вольному племени реднеков-шахтеров, которые вытирают руки о его пиджак. Как думаете, подобные художественные приемы смутят зрителя? А если этот сериал смотрят в Бразилии или Новой Зеландии? А в театре говорят преувеличенно громкими голосами, и что теперь? Собственно, создатели сами не скрывают, что лучшей рецензией для них стала популярность сериала в странах бывшего СССР. Почему же наши зрители простили новому «Чернобылю» ряд несуразностей вроде партийного дедушки с тростью и речью в стиле «Клана Сопрано»?
Реконструкция. В немалой степени заслуга этого успеха принадлежит локальным продакшн-студиям в Литве и Украине, обеспечившим телекартинку аутентичным реквизитом вплоть до костюмной ткани 1985 года выпуска. По иронии судьбы одна из студий так и называется — Radioaktive Film. Доскональное воссоздание мелочей быта СССР позволило осуществить взлом сознания местных. Тем более, что многие из них в 80-х только родились или даже позже. И на самом-то деле имеют представление о советском прошлом главным образом по родительскому барахлу в кладовке. Вот тут тот самый мамин термос и пригодился! Но не только. Имело место и личное. Предки сценариста Крейга Мейзина ведь тоже были из этих мест, и, надо сказать, советские граждане показаны в сериале с большой теплотой и симпатией.
Критики из официозной прессы, которым по должности положено даже во сне сохранять бдительный прищур, обвиняют HBO в очернении СССР. Вряд ли скепсис создателей в отношении действий советского руководства можно считать злонамеренным подрывом основ государственности. Какие основы тогда подрывались в «Трех днях Кондора» или «Чужом», с духом которого сравнивают «Чернобыль» наиболее восторженные фанаты? Начальство всегда и везде предпочитает заметать следы — для кого-то это новость?
А кроме того, в «Чернобыле», например, вообще не была отражена волна мародерства в эвакуированных городах. Тотальное разграбление жилищ и расползание радиоактивного награбленного по стране действительно имело место. Это могло стать источником шикарной сюжетной линии, но HBO по каким-то своим причинам решили обойти эту историю стороной. Может быть, это именно они постеснялись очернять историю и жителей СССР? Если же пойти далее и чуть сменить угол зрения, то отдельные элементы «Чернобыля» вообще можно рассматривать как советскую производственную драму — активная женщина-специалист разоблачила бракоделов.
В общем, понятно, что нельзя угодить буквально всем. Но «Чернобыль» безусловно стоит внимательно посмотреть, даже если вам не понравятся акценты создателей. При реализации всегда случаются коррекции даже в документальном, не говоря уже о художественном проекте. Непосредственные свидетели чернобыльской катастрофы продолжали полемизировать друг с другом и после собственной смерти. Официальный обвиняемый Анатолий Дятлов в своей книге «Чернобыль. Как это было» указывал на неточности «Чернобыльской тетради» Григория Медведева, послужившей среди прочих материалом для сценария Крейга Мейзина.
Именно поэтому от сериала «Чернобыль» будет безболезненно отскакивать любая, пускай даже самая дотошная критика. Самое уязвимое место клюквоборцев — уверенность в эксклюзивных правах на Чернобыльскую катастрофу. Изобличители не понимают, что имеют дело с миром событий, а не фактов. Событие невозможно огородить музейным шнурком, оно как дух святой — живет, где хочет. Сейчас их ярость работает только в плюс проекту, повышая к нему интерес. И если Google отмечает рекордное увеличение запросов по чернобыльской тематике, то вполне вероятно, что часть зрителей определенно доберется и до более глубоких документальных материалов.
