В этом феврале в Сочи прошел очередной Зимний международный фестиваль искусств. 13-й по счету. Фестиваль, придуманный много лет назад Юрием Башметом как «предолимпийский», давно живет своей жизнью. И очень яркой, надо сказать.
Классика, театр, всякие синтетические проекты. И всегда — какая-нибудь джазовая изюминка. В этом году — трио американского пианиста Кристиана Сэндса (Christian Sands), одного из самых заметных джазменов молодого — ему всего тридцатник! — поколения. Известен москвичам, в частности, по выступлению на фестивале в Сколкове пару лет назад. В Сочи Сэндс представил концептуальную программу, посвященную Эрроллу Гарнеру.
О личном: лучшим джаз-концертом этого фестиваля я всегда считал выступление трубача Брайана Линча в Олимпийский год. Это при всем том райском богатстве программы: от Артуро Сандоваля и Чучо Вальдеса до Дайан Шуур и Абдуллы «Dollar Brand» Ибрагима и... не помню даже! Но, по-моему, Кристиан переплюнул даже Линча. Совместил понятные кавера с авторскими заморочками и огненной подачей.
Начали с известной «Stella by Starlight». Несколько оригинальных пьес Кристиана: «Rebel Music», «Reaching for the Sun», а также «Be Water» с еще не выпущенного нового альбома. Гвоздь программы, кульминация — очень хитрая версия «Can't Find My Way Home» Эрика Клэптона/Стива Уинвуда времен их супергруппы Blind Faith.
«Это не джаз, а рок, но мы его большие фэны», — пояснил Кристиан. Контрабас проводил тему, рояль обозначал ее отражение... у рояля такая фразировка, что слова даже «слышались»! Вряд ли, конечно, вся сочинская публика знает шедевры раннего Клэптона — правда, наши образованные московские музыковеды тоже ни бельмеса не поняли про драматургию и суть программы — и на «гвоздь программы» отреагировали вежливо, как и на все остальное... Но в конце трио добило их «Караваном». И тоже со своими выкрутасами. А мне довелось побеседовать с Кристианом обо всем этом безобразии!
— Мой первый вопрос совершенно очевидный: почему Эрролл Гарнер?
— Он — один из самых великих импровизаторов. В американской истории, да и вообще в истории человечества, я бы сказал. А я — творческий сотрудник Фонда Эрролла Гарнера, организации, занимающейся его наследием. Моя цель — представить его музыку новому поколению, музыкантам и публике 2020 года. Я вообще уже года два-три в этом деле.
Кто меня вовлек в эту тусовку? Великая пианистка Джерри Аллен, ныне покойная. Она сама работала с Фондом много-много лет. Участвовала в подготовке альбомов «Concert by the Sea» и «Ready Take One». Сейчас это моя работа. И она крайне приятна и интересна — я же лазаю по архивам, слушаю неизданные записи.
И его бизнес-модель как музыканта — она очень интересна. Например, он обладал стопроцентными правами на все свои произведения. Это и сейчас-то трудновато представить, а в те годы это вообще было нечто неслыханное! При этом как музыкальный бизнесмен он вообще никому не известен!
— Ты всегда делал не прямолинейные каверы... переслушать хотя бы «Cantaloup Island» Херби Хэнкока в твоей версии...
— Все композиции, что я выбираю — Майлз Дэвис, Хэнкок, The Beatles, — все это резонирует с моей жизнью. Будучи сам композитором, я обожаю разных других композиторов — от Уэйна Шортера до Ханса Циммера, Джон Уильямс, Херби Хэнкок, Эрик Сати, Прокофьев! Существует столько способов сочинять, выражать себя... я вообще большой фанат композиторской работы, сочинения. Стараюсь играть не только свое, но и отдавать дань уважения тем, кто проложил путь новому поколению, к которому и я отношусь.
— Почему традиция для нас так важна до сих пор?
— Традиция значит для меня очень и очень много. Почему? Потому что невозможно понять, куда ты идешь, не зная, откуда вышел. Я уже ребенком это узнал. Без основы, фундамента, ничего не построить. Для меня «строители» — Кларк Терри, с которым я играл еще юным, братья Хит, учился у Дейва Брубека, Доктора Билли Тейлора... учился музыке у тех, кто состоялся еще до моего рождения! Им надо выражать уважение. И рассказывать свою историю своей музыкой.
— А про классику что скажешь?
— В детстве на меня очень повлиял Ланг Ланг. Смотрел много его выступлений. Очень люблю Жана-Ива Тибоде, особенно когда он играет Равеля. Конечно, когда я учился музыке, играл Рахманинова и, соответственно, слушал Андре Превена и Владимира Ашкенази. И я просто обожаю оперу!
— Какие можешь назвать старые, может быть, забытые и не очень известные джаз-альбомы, которые сейчас звучат современно-авангардно?
— «Procrastinator» Ли Моргана, например. Всегда его любил, всегда он меня вдохновлял. «Queens Sweets» Дюка Эллингтона — совершенно блистательная вещь. «Criss Cross» Телониуса Монка. Записи Трио Херби Николса. Его «The Gig» — странная и удивительная вещь! А также — абсолютно все Фэтса Уоллера и Майлза Дэвиса.
— Наш стандартный вопрос: что такое хорошая студия? Для тебя?
— Что касается записи, то я до сих пор ищу идеальное место (смеется). Это вообще-то бесконечный процесс — чем старше и опытнее становишься, тем требования выше и тем сильнее желание попробовать какие-то новые штучки.
Тем не менее, в студии для меня первое и главное — это хороший рояль, «good axe», подходящий топор, как мы выражаемся в Штатах.
Мои записи сейчас выпускает лейбл Mack Avenue. В Штатах они обеспечивают меня просто отменной командой. Я впервые с ними записался не сольно, а на альбоме контрабасиста Кристиана Макбрайда.
— А оборудование?
— Protools, Logic, разные микрофоны — очень много, не перечислю. Чтоб разный звук. Клавишные — большой фэн, сам всегда программирую клавиши, делаю звуковые пейзажи. Но рояль — главное. Играю со звучанием. Сравниваю рояль с машиной — отличная, разгоняется споро, может ехать быстро или медленно, входить легко в крутые повороты и так далее, а тебе всегда комфортно. То же самое и с хорошим роялем.