Босса-нова — до сих пор один из самых известных стилей латиноамериканской музыки. В начале 60-х годов прошлого века босса была модной новинкой, многие произведения возглавляли поп-чарты. Хотя ничего особенно простого в этой прохладной смеси бразильской самбы, американского джаза и европейских классиков модернизма (Равеля и Дебюсси) нет. Один из зачинщиков моды на босса-нову — американский джазмен Стен Гетц (Stan Getz). Он популяризировал эту музыку почти случайно.
Кино про босса-нову можно было бы начать такой сценой: хрупкая певица с густо подведенными миндалевидными глазами поет о парне, что каждый день любуется идущей на пляж красивой девушкой, но она «смотрит вперед, а не на него». Он хочет признаться в любви, но не решается. Вот и все содержание. Публика в зале улыбается, кивает головой. На втором куплете к певице присоединяется саксофонист, начинает было играть соло, но с первой же ноты вынужден прерваться: из-за оваций он не слышит самого себя. Саксофонист хитро улыбается, кивает головой, вновь начинает играть.
В действительности именно эта сцена повторялась сотни раз. Реальные персонажи: певица — Аструд Жилберту, музыкант — джазовый тенор-саксофонист Стен Гетц. Песня Garota de Ipanema, она же — The Girl from Ipanema, «Девушка из Ипанемы» (Ипанема — престижный район с пляжем Рио-де-Жанейро).
Почему-то до сих пор главным фигурантом этой истории считается именно саксофонист Стен Гетц: якобы у него было отличное чутье на конъюнктуру. На самом деле успех «The Girl from Ipanema» и альбома Getz/Gilberto (отмечены премий «Гремми») — стечение счастливых обстоятельств.
В начале 60-х Стен Гетц жил в Копенганене со своей второй женой, юной Моникой (вообще-то родом она из Стокгольма, из аристократической семьи). Они и в Стокгольме немного пожили, но в Копенгагене, где у них был огромный дом в пригороде, музыканту с юной супругой оказалось комфортнее. Гетц пользовался большим успехом у датчан. В свои тридцать с небольшим этот недоучившийся сын еврейских эмигрантов из Украины был настоящим мастером и виртуозом. Даже в США, где отличных джазменов пруд пруди, Стен зарабатывал хорошие деньги и имел безупречную профессиональную репутацию. Ну а уж в Европе американского виртуоза носили на руках — и публика, и коллеги.
Он был молод, богат, влюблен и любим, обеспечен интересной работой, посему в Дании совершенно не скучал по родине. Даже местный patois осваивать не пришлось: в Копенгагене все говорили по-английски, к тому же там часто выступали друзья и коллеги из Штатов (например, великий контрабасист-виртуоз Оскар Петтифорд).
Чернокожие джазмены в Европе не чувствовали расовой дискриминации, все еще ощутимой в Штатах. Американцы привозили с родины странные новости: дескать, привычные для Гетца джазовые стили кул и би-боп как будто сходят на нет, а новый «крейз» — модальный джаз, музыка простая и медитативная. Молодежь сходит с ума от стильной холодной трубы Майлса Дейвиса и интроспективности Джона Колтрейна.
Пьеса Колтрейна «My Favorite Things» (инструментальная версия песенки из мюзикла «Звуки музыки», сыгранная на сопрано-саксофоне в странном размере 6/8, с ощутимым восточным «акцентом» в фразировке) так вообще стала хитом, что с джазовыми пьесами даже тогда случалось не часто. К тому же впервые за много лет Гетц слетел с вершины списка лучших саксофонистов года по версии журнала «Даунбит», старейшего издания, пишущего о джазе, своеобразной библии поклонников этой музыки.
По опросу критиков и публики Гетц оказался «хуже» Джона Колтрейна. Гетц любил и уважал Колтрейна, музыканта своего поколения (тот всего на год младше), мастера с настоящей выучкой, огромным опытом и космическим талантом. Гетц, скорее всего, и сам проголосовал бы за Колтрейна, если б его пригласили участвовать в опросе. То есть он не завидовал. Просто явно назрели перемены: довольно баюкать публику нежным бархатным звуком сакса, надо придумать что-то умное. Он отправился в Штаты, чтобы осуществить то, что считал главным на тот момент проектом: запись альбома с классическим струнным квартетом.
Смесь джазовых импровизаций с классической музыкой не была новинкой: к тому времени уже сложился целый джазовый субстиль, так называемое «Третье течение». «Фишка» Гетца — авторская музыка Эдди Саутера. Стен давно хотел сотрудничать с ним: еще играя в оркестре Бенни Гудмена, он оценил мастерство аранжировок Саутера для этого оркестра. Гетц возмущался тем, что прирожденный мелодист Саутер явно недовостребован: «Человек с его талантом пишет музычку для телевидения и рекламы!» Сотрудничество сложилось. Гетц записал целый альбом «Focus» — такой, какой он и хотел: странная, умеренно-новаторская сюита Саутера, исполненная двойным струнным квартетом. Опус магнум. Тур-де форс «возвращенца». Именно такой альбом он и хотел! Проблема в том, что публика этого не очень-то хотела, и понятно почему.
Даже сейчас, когда весь старый джаз, вне зависимости от качества, просто-таки обожествлен, «Focus» звучит странно. Прекрасные мелодии, прозрачные аранжировки, чувственное сопение тенор-саксофона — каждый элемент прекрасен, но вместе они сочетаются плохо… Правда, у альбома был именитый поклонник — композитор и дирижер Леонард Бернстайн, который услышал там что-то созвучное своему гению.
А между тем, где-то в Вашингтоне, Стен Гетц пересекся со старым приятелем, гитаристом Чарли Бердом. Тот недавно вернулся из турне по Латинской Америке и с увлечением принялся рассказывать о тамошней музыке под названием «босса-нова», новая волна. Берд рассказывал, что самый крутой в Бразилии композитор, сочиняющий в таком стиле — пианист и гитарист по имени Антониу Карлуш Жобим. И что у него есть соавтор, гитарист и певец Жуану Жилберту. Вместе они творят нечто нереальное: джаз-не джаз, с каким-то странным настроением, ностальгически-красивыми мелодиями…
«Хочешь послушать?» — предложил Берд. Гетц особенно не возражал. Дома Берд включил приятелю кассету с записями, а потом взял гитару и наиграл что-то. Гетцу музыка понравилась. Он очень удивился, когда Берд сказал: «Представляешь, никто в Штатах не хочет играть со мной такое…» «Так уж и никто?» — усмехнулся саксофонист. И очень скоро он попросил продюсера Крида Тейлора «забить» студию для записи альбома самбы. Студией стала церковь в городе Вашингтоне: по мнению Берда, акустика там была идеальная.
13 февраля 1962 года музыканты прилетели в Вашингтон из Нью-Йорка на один день, за который успели записать материала на целый альбом. 20 апреля «Jazz Samba» поступил в продажу, а уже в августе Гетц с удивлением обнаружил, что диск хорошо «пошел». В сентябре песня «Desafinado» (авторства упомянутого Жобима) попала в поп-чарты. Успех сингла, как позднее признавался Гетц, отлично обеспечил его материально: «Я мог бы жить где угодно!»
Гетц до конца жизни утверждал, что никогда не видел в бразильской музыке никакого коммерческого потенциала. Он не предчувствовал моду, не пытался нащупать тренд, но ему просто нравилось импровизировать на мелодии Жобима. Хорошо продается? Тем лучше!
Следующий проект, по утверждению саксофониста, был опять-таки продиктован чисто творческими соображениями. Проект такой: пригласить этих самых бразильских гениев, Жобима и Жилберту, в Нью-Йорк, чтобы записать нормальный, полноценный альбом с настоящими представителями тамошней культуры. Бразильцы и настоящий американский джазмен — что может быть интереснее в творческом плане?
Весной 1963 года бразильские гости прибыли в Штаты. На английском они не могли связать и пары слов, Гетц пытался поговорить на школьном испанском, но тоже быстро «забил». Вскоре музыканты перешли на язык нот — это не составило большого труда. Жуану Жилберту, испугавшись не то чужой страны, не то людей, заперся в номере отеля, не желая выходить наружу. Убеждать его в том, что все нормально, все в порядке, отправилась Моника Гетц. Успешно.
Кстати, к Жилберту приехала его молодая жена Аструд — очаровательная особа с хорошим английским. Аструд была домохозяйкой безо всяких амбиций, но именно она сыграла во всей этой истории одну из главных ролей. Во время записи Гетц (который все утверждал, что ничего не понимает в хитах и не интересуется музыкальной конъюнктурой), решил, что песни «Corcovado» и «Garota de Ipanema» обязательно нужно петь на английском. О чем песни — он не знал, поскольку по-португальски и испански дальше «ола» и «ком эста» не продвинулся.
Аструд перевела стихи и напела их Гетцу. «Я никогда не училась петь, — признавалась она. — Нет, мы, конечно, с Жуану дома напеваем что-то, но специально музыкой я не занималась». Голос у нее был хрупкий, невинный, неуверенный, со слабой атакой. Как у ребенка. Однако в ноты она попадала. Стена такой голос задел за живое. И с этого момента невозможно выяснить правду: фигуранты событий расходятся в показаниях. Аструд говорит, что Жуану вечером в гостинице сообщил ей приятную новость: «Ты будешь петь на альбоме!»
Гетц говорит, что сразу влюбился в голос девушки, в то время как Жобим и Жилберту идею записать Аструд высмеяли: «Какой же она вокалист? Она домохозяйка!» Аструд продолжает разоблачать неконъюнктурного Гетца, он, дескать, шептал ей на ухо: «Ипанема будет твоим большим хитом». Здесь он просчитался в пользу игроков: песня стала большим хитом для них для всех.
Вымышленный герой песни — единственный, кому от девушки из Ипанемы ничего не перепало, все остальные неплохо пожили за ее счет. Аструд стала международной поп-звездой. Стен Гетц хорошо заработал. Авторский дуэт Жобим/Жилберту стал востребован наравне с братьями Гершвин или Ленноном/Маккартни. В латиноамериканской музыке они заняли место где-то рядом с классиками, Эйтором Вия-Лобушем или Астором Пиаццолой. То есть заработали кучу денег. Звукозаписывающая компания Verve, до сих пор перепечатывающая альбом с этой песней (он называется просто Getz/Gilberto), понятно, тоже не в убытке.
До всей этой истории Гетц в Бразилии не бывал, но благодаря босса-нове и самбе заочно влюбился в страну: «Там должны жить прекрасные люди!» Люди действительно оказались неплохими: бразильцы полюбили Гетца и чествовали его чуть ли не на государственном уровне.
Американцы не отставали: президент-демократ Линдон Джонсон (срок 1963-1969) приглашал музыканта играть в Белом доме. Отправившись с официальным визитом в королевство Таиланд в 1966 году, Джонсон, узнав, что тамошний король любит джаз, взял с собой Стена Гетца. В Таиланде, правда, концерт чуть было не накрылся медным тазом: Гетц поругался с Моникой и разгневанный улетел домой. В самолете он поостыл и понял весь трагизм своего демарша. «Твою мать, я ж подведу нашего президента!» — орал он. В Тай он вернулся ближайшим рейсом, едва успев к собственному сету.
Впоследствии в Белом доме Гетц играл для президента Джимми Картера (1977-1981). Казалось, вся американская политическая элита и дипломатия помешана на джазе вообще и на кул-джазе и босса-нове Стена Гетца в частности. Может, и так. Однако до конца жизни музыкант не считал зазорным отправиться в какую-нибудь далекую страну вроде ЮАР или Израиля. Или выступить в небольшом европейском клубе. «Деньги мне не нужны, — говорил он. — Я просто хочу приносить людям радость. А если честно, я продолжал бы играть джаз, даже если бы меня никто не слушал».
Биография Стена Гетца
1927, 2 февраля. В Филадельфии родился Стен Гетц.
1940. Бар Мицва.
1940, 6 февраля. За 35 долларов отец купил Стену первый инструмент альт-саксофон.
1941, сентябрь. Стена приняли в нью-йоркский All City High School Orchestra.
1942. Исключен из школы. Знакомится с великим Джеком Тиргартеном, начинает работать в его оркестре.
1944. Присоединяется к оркестру Стена Кентона. Записывает соло в песне Аниты О’Дей «And Her Tears Flowed Like Wine». Песня становится хитом. Начинает употреблять героин.
1945, октябрь. Присоединяется к оркестру великого кларнетиста Бенни Гудмена. Знакомится с Беверли Бирн, певицей знаменитого оркестра Джина Крупы.
1946, 7 ноября. Женится на Беверли.
1950, июль. Песня «Early Autumn» Вуди Германа с соло Гетца становится хитом. Гетц — звездой. Беверли и Стен покупают дом в Нью-Йорке.
1952, 11 марта. Записывает хитовую песню «Moonlight in Vermont». Зарабатывает $ 1000 в неделю. Все тратит на героин.
1952. подписывает контракт с лейблом Clef Records. Выходит LP в стиле «кул» Stan Getz Plays. Пойман полицией с героином, приговорен к тюремному заключению с отсрочкой приговора.
1955. Знакомится с шведской студенткой Моникой Силвершиольд, в будущем —второй женой. Уезжает в Стокгольм. Лечится от героиновой зависимости.
1961. Возвращается в США. Записывает «Focus». Гитарист Чарли Берд знакомит Гетца с латиноамериканской музыкой.
1963, 18 марта. Начинает работать в студии с Жану Жильберту и Антониу Карлушем Жобимом.
1965. Альбом Getz/Gilberto получает «Гремми» в номинации «Альбом года», «Girl from Ipanema» получает «Песню года», еще две премии присуждены звукоинженеру альбома и Стену — за «Лучшее соло в стиле джаз».
1972. Первая жена, Беверли, скоропостижно умирает от удара в возрасте 45 лет. Стен подписывает контракт с престижным лейблом Columbia.
1975. Выходит альбом «The Best of Both Worlds» — новая коллаборация Стена и Жану Жильберту.
1986, 1 января. Гетц становится преподавателем в Стенфорде.
1987, 1 мая. У Гетца обнаружена опухоль на сердце. Отправляется в Европейское турне.
1987, 18 сентября. Операция по удалению опухоли.
1988. Трубач и владелец звукозаписывающей компании Херб Элперт предлагает Стену контракт.
1990, декабрь. У Гетца обнаружен рак печени. Состояние ухудшается. С пианистом Кенни Барроном записывает в Копенгагене шедевральный концертный альбом« People Time».
1991, 6 июня. Стен Гетц уходит из жизни в возрасте 64 лет. Его прах развеяли над Малибу.