Пианист, композитор, сайентолог Чик Кориа — гений и живой классик. Его имя — точнее, прозвище «Чик» — известно даже далекой от джаза публике. А уж любители этой музыки наизусть выучили все его многочисленные альбомы.
Кориа — 20-кратный (!) лауреат «Грэмми», всего же на эту премию он номинировался более шести десятков раз. До сих пор каждый альбом Чика Кориа — это событие в звукозаписи. Надо сказать, что и сам 79-летний маэстро не почил на лаврах, а все время придумывает что-то новенькое: оркестровые произведения, свободная импровизация, соло и неожиданные коллаборации, но все это — Чик Кориа, узнаваемый и неподражаемый.
Для большинства джазовых музыкантов, и не только пианистов, он — один из главных учителей. Даже так: он сам — школа. Чик Кориа — отдельное направление в джазе. Откуда же взялся такой уникум?
От пианино к барабанам и обратно
Непостижимый Энтони Армандо Кориа родился 12 июня в 1941 года в Челси, штат Массачусетс. Его родители — выходцы с юга Италии. Свое странное прозвище — «цыпленок» — он получил от одной из тетушек. Но вообще-то она называла его «cheeky» — «щекастый, мордатый», потому что хватала его ласково за щечки.
Отец Чика был джазовым трубачом и контрабасистом, играл в местных диксилендах и в городе Бостоне, столице штата. Понятное дело, в доме было много пластинок. Чик запал на джаз — еще тот, ранне-бибоповый, записанный на 78 оборотов в минуту. Его очень привлекали записи Чарли Паркера — и на тех же шипящих записях он услышал молодого Майлза Дэвиса, кумира на всю жизнь, который потом стал его учителем, гуру и работодателем.
«Майлз до сих пор вдохновляет меня более, чем кто-либо. Меня вообще всегда вдохновляют грамотные музыканты с творческим подходом. В 60-70-х, когда я только нащупывал свой путь в музыке, главной задачей был «поиск». В этом смысле Майлз, конечно, очень важен для меня.
В то время я просто обожал альбом «Sketches of Spain», который сделали Майлз с Гилом Эвансом. Да и до сих пор обожаю. Гил там создал фантастические аранжировки — например, второй части «Аранхуэсского концерта» Хоакина Родриго. Я с этой темой тоже баловался, что-то там дописывал, какие-то мелодии присочинял — и так в конце концов родилась главная тема моей «Spain». Я всегда играю Вторую часть Концерта Родриго как интро клавишных».
Музыкальные родители начали учить Чика музыке в 4 года. Первый учитель — отец, чуть позже — профессиональный классический пианист, итальянец по происхождению, Сальваторе Сулло. Тот натаскивал Чика по классике и, к счастью, не отбил охоту к этой музыке, как оно часто бывает. «В то время на меня <как джазового пианиста> сильнее всех повлияли Бад Пауэлл и Хорас Сильвер. А как на композитора — Моцарт и Бетховен».
Родители к занятиям сына относились довольно серьезно. Похоже, они — сознательно или нет — готовили из него будущего артиста, звезду. «Когда я был совсем маленьким, лет трех, наверное, моя мама с радио записывала выступления отца. Запись шла на такое специальное устройство фирмы Parlophone, которое прямо сразу «нарезало» винил. У меня до сих пор хранятся эти самодельные пластинки. А потом отец меня маленького тоже на такие стал записывать. Одна из тех записей, где мне лет семь, включена в бокс-сет 1996 года».
С восьми лет Чик стал параллельно учиться играть барабанах. Сам захотел. А когда семья переехала в более просторную квартиру и у них завелись какие-то деньги, Чик тут же получил в подарок от родителей небольшую ударную установку. Годы спустя, в Нью-Йорке, на время разочаровавшись в фортепиано («в барах были плохие пианино, не настроенные — я звучал ужасно, ничего не получалось!»), он год профессионально отбарабанил. Потом попал в коллектив к Стэну Гетцу, где технический райдер выполнялся безукоризненно, и пианино всегда ставились приличные, точно настроенные.
С тех пор Чик клавишам не изменял… ну, не особенно изменял. И остается только гадать, какого Чика-барабанщика мы потеряли. Впрочем, его искусство игры на ударных зафиксировано документально на альбоме Уэйна Шортера 1969 года «Supernova». Да и сам музыкант в интервью признается, что у него дома до сих пор около рояля стоит небольшая «кухня», на которой он стучит в свое удовольствие.
Хлеб с Майлзом
В 1959 году Чик уехал в Нью-Йорк — учиться в Колумбийском университете. «Ничего не получалось», — скажет он в интервью годы спустя. Решил, что учат не тому. Бросил занятия через месяц и стал заниматься на фортепиано по много часов в день, чтобы поступить в Джульярдскую школу. Где, к слову, учился и Майлз Дэвис, и вообще много кто. Поступил и… бросил через два месяца. Что-то его не устраивало в «настоящем», формальном образовании. Таким образом, Чик Кориа — один из немногих великих джазменов с практически домашним музыкальным образованием.
Как бы то ни было, но играл он много и профессионально. В 1966 году записал первый сольный альбом «Tones for Miss Bones». Через два года, играя в группе Сары Воэн, выпустил второй диск «Now He Sings, Now He Sobs» с басистом Мирославом Витушем и барабанщиком Роем Хэйнсом. Лейбл, который выпустил этот альбом, в 1988 году отошел к Blue Note — так Чик задним числом попал в компанию прославленных джазменов на культовом лейбле; и Blue Note несколько раз переиздавал эту яркую и талантливую запись, так что она не пропала.
И тут вдруг его пригласили в по-настоящему звездный коллектив. В разных источниках написано, что ему позвонил Херби Хэнкок и попросил подменить его на грядущих концертах Майлза Дэвиса в Балтиморе, поскольку он, Хенкок, женился и отбывает на медовый месяц. В недавнем же интервью, опубликованном на Youtube, Чик рассказывает, что позвонил ему барабанщик Тони Уильямс, которого пианист знал еще по Бостону.
«У нас тут Херби не может играть, и Майлз хочет пригласить тебя, — сказал Тони. Я говорю: могу я сам его спросить? И он мне дал телефон Майлза. Я звоню, спрашиваю: могу ли я поиграть с вами в Балтиморе? Он мне: йе, йеее… А будут, спросил я, репетиции какие-то? И когда?» На это Майлс ответил в том духе, что-де репетиции никакие не нужны, а нужно «играть, что слышишь».
Чик поверил. И, по его словам, на первом же концерте в Балтиморе «наша музыка вот так взлетела» — и щелкает пальцами, как кастаньетами. «После концерта Майлз подошел ко мне и прошептал на ухо комплимент, который я публично никогда не решусь повторить!» — смеется Чик.
Неделю они играли так. Херби Хэнкок в группу не вернулся. По легенде, Майлз придрался к тому, что тот-де запоздал с возвращением из медового месяца. По другой — Хэнкок уже созрел для сольного творчества и сам собирался уходить. «Никакой передачи трона не было. Херби мне ничего не говорил об этой работе, никаких советов не давал… мы вообще это никогда не обсуждали!»
Как бы там ни было, Чик на несколько лет оказался в группе Майлза Дэвиса. Там же начал играть на электрических клавишных, «в которых поначалу мало что понимал… а потом до меня дошло, что мое пианино звучит громче, чем барабаны Тони!» — смеется он. И вся эта компания изобрела психоделический джаз-рок, который Чик потом столь успешно развивал в своем творчестве.
На нем уже такое клише — отец джаз-рока. Хотя Чик Кориа творит в разных стилях, а его дискография — это прямо-таки чересполосица стилей, форм, составов… От оркестров до дуэтов, от нормальных акустических трио и электрических фьюжн-групп до оркестров и всякой экзотики вроде дуэтов с банджоистом Белой Флеком.
Джаз-рок навсегда
Чик Кориа недолго побаловался фри-джазом и авангардом. Его проект Circle с саксофонистом Энтони Брэкстоном, столпом данного направления, выпустил всего один альбом. И еще концертник. По словам Чика, он там «играл для себя… не чувствовал грува публики». А ему хотелось, чтоб его музыка качала толпу.
И в 1971 году он невольно придумал свой особенный джаз-рок с латинским ароматом. «Хотелось собрать группу с вокалом. Пригласил Флору Пурим, а ее мужем был выдающийся перкуссионист Аирто Морейра — просто Мистер Самба». Морейра тоже вписался в компанию. Попробовали заметного флейтиста Хьюберта Лоуза. Потом появился саксофонист Джо Фаррелл. Ясное дело, Стэнли Кларк. Дело пошло как по маслу.
«Для этого состава очень легко было писать: все нужные тембры, звуки там были. Стенли на бас-гитаре и контрабасе мог изобразить вообще все что угодно. Флейта Джо создавала красивый унисон с моим Fender Rhodes. К тому же в студии Джо играл плюс ко всему еще и на гобое и бас-кларнете, то есть я как композитор мог пользоваться широкой палитрой звука. В моем распоряжении был не просто квинтет, а маленький оркестр».
Альбом под именем Чика Кориа и под названием «Return to Forever» вышел на лейбле ECM в 1972 и стал сенсацией, а теперь уже классической записью. Состав тоже переименовали в Return to Forever. И сразу — звездный статус, прямо-таки стадионная рок-группа. Семь студийных альбомов, несколько смен состава — с такими очень хорошими, штучными музыкантами, включая гитариста Эла Ди Меолу.
Вообще, это кредо Чика — играть со штучными музыкантами, людьми со своими идеями, которые не просто будут воспроизводить его ноты, а что-то привнесут. Его составы рождаются именно из интереса к человеку-творцу. И даже список его партнеров по дуэтам выглядит пестрым: вибрафонист Гэри Бертон, упомянутый выше Бела Флек, а также такие непохожие пианисты как Херби Хэнкок, итальянец Стефано Боллани, юная японка Хироми Уэхара, и киприот Николас Эконому — классический пианист, получивший музыкальное образование в Советском Союзе.
Российские связи
Увы, лично у Чика Кориа я интервью не брал. Хотя живьем видел на концертах и пресс-конференции в московской консерватории в начале 00-х. Очень веселый, светлый, в каком-то джинсовом халате… Как и все гении, не боится быть смешным, простым и доступным.
Но мне посчастливилось списаться с ним по e-mail перед концертом в Доме Музыки. Там он должен был выступать со своим давним соратником, вибрафонистом Гэри Бертоном. Ну я, собственно, и поспрашивал про их русские связи.
Сейчас кажется совершенно невероятным, что еще в 1981 Бертон и Кориа играли в Москве и Ленинграде. В Питере — в консульстве США. «О моем первом визите в Россию в 1981 году, — писал мне г-н Кориа, — у меня остались очень хорошие воспоминания. Я тогда познакомился с Игорем Бутманом и Николаем Левиновским. Публика попалась очень музыкальная, а я был рад повидать новую для меня часть мира. … Я уже несколько раз выступал в Москве: публика всегда радовала. В России вообще глубокие музыкальные традиции. И, кстати, мои любимейшие музыканты именно русские — в частности, <композитор> Александр Скрябин и <пианист> Владимир Горовиц».
О жизни
На начало 2020 года у Чик Кориа — 22 премии «Грэмми». А номинаций гораздо больше. Полсотни или штук 60. На самом деле, это не удивительно — практически любой его альбом получает ту или иную номинацию. В последние годы вообще кажется, что запись Чика автоматически «влетает» в лонг-лист, потом — в шорт-лист.
«Лучшее джазовое соло»! Как это вообще можно оценивать, по каким параметрам? При том, что и новых интереснейших пианистов сейчас немало. Ну вот так вот Чик попал в «обойму». Не то что бы ему это уже сильно помогало, но не мешает. Он ценит награды и внимание. И откровенно признается: «Мне очень повезло в карьере. В жизни всегда есть приливы и отливы, но лично я не знал падений. Я счастливчик: всю жизнь писал и играл музыку безо всяких препятствий!»
