В прошлой части мы с Тони затронули тему чудесных совпадений. Вот еще одно: все песни в новом альбоме Тони Мартина «Thorns» расположены по алфавиту. Зачем? Так получилось, объясняет певец: «Готовые треки я клал в папочку, а она настроена была на показ файлов по алфавиту и/или номерам. Компьютер так расставил, и я понял, что это — идеальный порядок для этих песен. И заглавная "Thorns" последней оказалась. Для меня, как человека 70-х, порядок песен — отдельное искусство. И лучше я бы не придумал!».
Пассаж этот я выношу отдельно, потому что, с одной стороны, он не монтируется с остальным разговором, а с другой — подчеркивает роль чудо-случая в жизни и карьере Тони Мартина. Такого же, как попадание в ряды группы Black Sabbath, в которой он «прослужил» дольше всех вокалистов, кроме Оззи Осборна. Итак, о славном прошлом.
С тобой связывают подъем Black Sabbath. Это, например, подчеркнуто в недавней книге «Симптомы Вселенной» Мика Уолла, где чуть ли не единственная светлая глава — про Тони Мартина!
Ну, да, нам зарядили серьезный тур тогда. Но дело в том, что я пришел в 1986 году спеть уже готовый альбом. Это мне немного облегчило вхождение в группу. Я был никто, парень из местной группы, и тут — фронтмен!
И что ты решил делать?
А ты бы что сделал?
Я б сошел с ума.
Чтоб не сойти с ума, мне пришлось очень быстро учиться справляться с ситуацией. К счастью, группа уже вовсю делала альбом «Eternal Idol», он был почти весь написан — мелодии, тексты, так что мне надо было просто спеть готовые песни, ничего не творить.
В альбоме «Headless Cross» я уже был соавтором. И он взлетел. Нам сделали крутой тур, включая даже Советский Союз в 1989 (альбом вышел в апреле 1989, — ред.), а мы стали чуть ли не первой хард-рок группой, кто туда поехал — мы вроде даже раньше Оззи у вас выступили! (Оззи Осборн выступил в Москве в августе 1989 на фестивале «Moscow Music Peace Festival», Black Sabbath же сыграли в Ленинграде и Москве в ноябре 1989, — ред.)
Об этом я не мог не спросить. Твои впечатления?
О, это просто грандиозно! Во-первых, работали очень тяжело: два концерта в день, десяток дней в Ленинграде и Москве, и мы просто без задних ног… Но публика прекрасная, везде аншлаги, прием чудесный. Страна удивила: все не как у нас. Бумаги, бюрократия — мы ж иностранцы! С другой стороны, некоторые проблемы решались ну очень просто: подари нужному человеку пластинку подписанную — и все дела. Ну, ты знаешь (смеется). А лично относились к нам как к гостям дорогим.
И смешное бывало. Тони меня как-то на сцене толкает в бок: гляди в первый ряд партера! А там — чиновник какой-то крутой, с женой, с маленькими детьми, и их бабушка. Бабушка сидит и вяжет на спицах. А мы играем. Она иногда глядит на сцену с выражением лица: ну да, неплохие ребята, любопытно все это, играйте дальше, а пока что шарфик довяжу.
В том составе, кстати, играл Кози Пауэлл покойный — великий барабанщик и мой друг. И клавишник Джефф Николл, ныне тоже покойный…
Этот состав тоже не вечным оказался, ты ушел, но потом снова вернулся…
Да, с Тони и Гизером я не терял контакта, и Sabbath меня позвали обратно, когда затеяли писать альбом «Dehumanizer» с Ронни. И Тони говорил: вернись, у нас с Ронни проблемы там какие-то, вернись пожалуйста. Я говорю: ну, я не могу уже, я своим сольным альбомом занимаюсь плотно. Присоединился вновь в 1993 году, мы выпустили «Cross Purposes».
Когда ты выступал с Sabbath и сольно — было такое, что люди требовали только старые хиты и больше ничего их не интересовало? Как ты к этому относился?
Такое есть немного, да. Но надо понимать, что в Советский Союз мы приехали в 1989, люди уже знали классические песни: «Paranoid», «Iron Man» и многие другие, и теперь они хотели это услышать живьем. Причем впервые в жизни. Я их прекрасно понимаю. Но мне лично тяжело играть все время только старое. Я лично не исполнял старые песни потом, только свое сольное.
У тебя, как я вижу в окошко скайпа, целая домашняя студия. Опиши ее, пожалуйста.
Ну, тут ничего, в общем, особенного. Компьютер с Cubase, ProTools не использую. Инструменты музыкальные: играю на гитаре, клавишах, бас-гитаре. На этом альбоме сыграл даже на электроскрипке, гармонике и всяких странных сумасшедших инструментах. Мне просто нравится в студии играть на всем, что под руку попадется, и записывать это. Несколько старых-добрых гитар Fender и Gibson — я их купил, когда мне было лет 28.
Последние 20 лет использую только микрофоны sE. Они отлично ловят верхний диапазон моего голоса, при том, что голос меняется — я за последние годы на квинту спустился примерно, не могу голосить, как в Black Sabbath. Но голос звучит, все нормально.
Мониторы — Yamaha. Короче, не лучшая студия, но хорошая, для всех моих целей оптимальная. Я записываю треки потом отсылаю продюсеру, который все доводит до ума.
Винил «Thorns» собираешься выпускать? Виниловая ж музыка, просится на этот носитель!
Да, но пока с рекорд-компанией это утрясаем. Говорят: много треков! А я не хочу ничего убирать, альбом — цельное произведение.
А двойной?
О, ты понимаешь! (Смеется). Такой был совет тоже: допиши песен, добей хронометраж — сделаем двойник.
Позволю дерзкий совет-намек: Pink Floyd недавно выпустили концерт в Небворте двойником, но пластинки на 45 оборотов в минуту.
Ого, я и забыл, что 12-дюймовые пластинки могут быть на 45 оборотов. Почему бы и нет, действительно? Спасибо за совет, скажу рекорд-компании своей!
Как тебе вообще студийный прогресс? Развитие цифровых технологий?
Прекрасно! Столько возможностей, причем дома можно что угодно делать приличного качества и легко. Вот в годы моей юности как ты мог демо-запись сделать? Отрезая контакты от головки магнитофона, чтобы она не стирала, а ты записывал поверх все новые партии. Но! Первый трек, значит, звучал все тише, уходил глубже. Вывод: надо было писать, допустим, бас и барабаны изначально громче всех. Так вот мучался.
Но тебе хотелось с этим возиться?
Да я вообще любил технику! У меня техническое образование, кстати — окончил колледж по электронике. А с музыкой изначально не складывалось — в школе мне поставили за музыку Z, это у нас низший балл. Да меня просто из класса выгнали: я слишком ленился!