Резюмируя качество звука аудиосистемы, зачастую наши слушатели вынуждены гадать и домысливать, что, собственно, «хотел сказать художник» на той или иной фонограмме. Сегодня нам представилась уникальная возможность. Встречайте — инди-дуэт Ummagma из первых рук расскажет, как возникает музыка и записывается альбом.
Справка: Ummagma — это Александр Кретов и Шона МакЛарнон. В проекте Александр отвечает за железо, а Шона поет. Кроме того, МакЛарнон отвечает за маленькое, но бойкое агентство Shameless Promotion, которое помогает с пиаром многим музыкантам, в числе которых можно увидеть и инди-ветеранов вроде Кристины Херш или Стивена Лори. Супружеская пара сейчас живет в канадском Питерборо, воспитывает ребенка. 21 июня у Ummagma выйдет очередная работа «Compass».
— Благодарю вас, Шона и Саша, за любезную возможность ознакомиться с «Compass» до даты официального релиза. Я внимательно послушал вашу новую работу; мой интерес также вызвали оба варианта мастеринга — для цифровой дистрибуции и для винила. Я хотел бы пригласить вас обсудить одну важную проблему, которая тревожит наших читателей.
Мне очень понравился микс «Compass», выполненный для винила. Он сделан по всем правилам, весьма аккуратно. Динамические максимумы сигнала не подверглись компрессии, звук очень подвижен. Но парадокс заключается в том, что об этой блестящей работе узнает только узкий круг владельцев тиража вашей пластинки.
Все остальные, включая покупателей CD, будут слушать более грубый микс для цифровой дистрибуции — с отсечкой пиков, потенциальным клиппингом и средней громкостью, значительно превышающей −16 LUFS, рекомендованных AES . Сравнивать на слух эти миксы напрямую между собой не имело смысла из-за колоссальной разницы в громкости.
Поэтому мне пришлось нормализовать loudness CD-мастера до уровня винилового микса, который прекрасно укладывается в требования AES. Понятно было, что для винила вы прибрали бас ниже 50 Гц, но во всем остальном именно этот вариант превосходил основную CD-версию — в динамике, прозрачности саунда и т.п.
Александр: Спасибо вам за интерес, подробный анализ и понимание вещей. Я с радостью попытаюсь ответить на ваши вопросы.
— Я знаю, как трепетно музыканты относятся к инструментам, как гордятся коллекцией своего железа, сколько времени просиживают в студии. Вам не обидно, что вся эта цивилизация, аквариум звуков потом будут сплющены, чтобы соответствовать возможностям маленьких Bluetooth-динамиков?
Александр: Это правда — мы живем в эпоху радио и наушников. Такова эстетика, ничего не поделаешь. Я не поклонник экстремального сжатия, тем более, если это делается только в Izotop. Но я могу понять страх быть раздавленным позором и оказаться в сумеречной зоне потери глубины битности, страх многих стилей музыки перед недостатком панча.
На дешевых проигрывателях это ощутимо! На маленьких колонках и мобильных устройствах это критично! Многие пользуются sound check? Не думаю. Вот почему хип-хоп или рок, припертый к стенке из клиперов и лимитеров, звучит убедительнее. Пленка не имела проблем с битовой глубиной, только сигнал/шум, но и тогда ее толкали на красные флажки ради выгоды, но все же им прощалось — они были правы.
Проблема хорошей динамики начинается еще на первой стадии с компрессии всего, что движется. А все началось со столов SSL, где на каждом канале стоял компрессор, и человек не мог отказать себе в том, чтобы не сжать все, что попадалось ему на пути. Так и пришла культура сжатого звука. Это проблема не столько мастеринга, а именно записи. Даже если Бобу Людвигу положат на стол анемичное тело, он вряд ли вдохнет в него энергию жизни.
— Многие артисты продают свою музыку через Bandcamp напрямую, но в какой-то момент без участия лейбла не обойтись, правильно?
Александр: Bandcamp и iTunes — это просто магазины. Cейчас все основные платформы работают напрямую с артистами, а раньше такого не было. iTunes ничего не вкладывает и ничего не теряет, просто требует процент за место на сервере. А вот выпуск, продвижение и дистрибуция — это сложнее. Это труд и риск, умноженный на время. Именно эти вещи конвертируют искусство в товар.
Если вы считаете, что это не ваш путь — пусть будет так. Если вы справитесь сами — без проблем. В свое время мы были на трех лейблах и сделали выбор в пользу себя. Здесь однозначного ответа быть не может, и у каждого свои горизонты. Попасть на какой-нибудь лейбл еще ничего не значит. Хороший лейбл может забрать все, но оставить вам славу.
— Теперь «Compass» все-таки выходит на лейбле Leonard Skully Records. Что изменилось?
Шона: Ummagma ранее издавалась через различные лейблы, но если лейбл не собирается вкладывать деньги в ваш физический продукт и у него нет хорошего PR-отдела, затея того не стоит. Если все, что они делают, это отправка музыки в Spotify и iTunes, то сейчас артист может сделать это непосредственно через онлайн-дистрибьюторов, таких как Distrokid, CD Baby, Tunecore.
Тогда вам не нужно будет передавать какие-либо права и вы сможете быстрее просматривать статистику (особенно, в Distrokid, где отчеты отображаются в режиме реального времени, и вы можете сразу получить платеж). Так что, мы теперь сами занимаемся всеми нашими альбомами и синглами.
С лейблом Leonard Skully Records из Манчестера мы решили поработать, потому что им очень нравится наша музыка, и они согласились выпустить альбом на виниле. Затраты были значительными, потому что было 500 копий, а не 100–300, как у многих групп, которые даже круче нас. Мы окупили стоимость тиража наших собственных компакт-дисков, которые мы заказали в Украине.
У нашего лейбла в наличии запасы для отправки по почте клиентам из Великобритании и Европы (что позволит сократить расходы на доставку). Кроме того, Leonard Skully будет заниматься дистрибуцией в британских магазинах. А у нас здесь, в Канаде, есть свои копии, которые можно отправить по Северной Америке — так будет намного экономнее для наших фанатов.
— Шона является промоутером в своей компании Shameless Promotion. Вы взялись за PR, потому что другие конторы просто не отвечали вашим требованиям?
Шона: Действительно, я основала компанию частично по этой причине. Я занималась продвижением для Ummagma и наших друзей Sounds of Sputnik уже несколько лет, и моя работа определенно приносила результат. Я пришла в эту сферу c иным бекграундом, чем у большинства в этой области (то есть как музыкант, а не копирайтер лейбла или журналист).
Мне казалось, что я лучше понимаю, чего на самом деле хочет музыкант от пиарщика по сравнению с уровнем услуг, которые предоставляли другие промоутеры. Я увидела нишу... А потом еще одну нишу, и еще одну… Таким образом, мое агентство заняло несколько разных ниш, которые не охватывают ни одна другая музыкальная PR-компания. Поэтому я очень горжусь этим проектом, который создала с нуля, благодаря нашему опыту с Ummagma.
— Как построена ваша работа, и кто ваши клиенты?
Шона: Я занимаюсь продвижением не только в прессе, но и на радио, подкастах и плейлистах. Не ограничиваюсь одной-двумя «зонами» (то есть странами), как их называют в мире PR — у меня есть охват сразу в более чем 60 странах. Например, вот недавно зашли на крупнейший китайский ТВ-провайдер IQIYI с 500 млн подписчиков.
Одна из вещей, которые мне нравятся в этой работе, это возможность помогать многим музыкантам, на которых я выросла: легенды, которые начинали на крупных лейблах в 70-90-х, но теперь являются независимыми артистами. Среди них участники XTC, Bauhaus, Curve, Ride, Cocteau Twins, Stereolab, Ministry, Swervedriver, The Brian Jonestown Massacre, Orchestral Maneouvres in the Dark, The Mission, The Offspring, Cheap Trick, Throwing Muses, The Specials, The Wedding Present, The Church, The Damned, Duran Duran и Ice-T. Мне просто очень повезло с музыкантами, которые я имела удовольствие презентовать. Но я не специализируюсь только по известным артистам — работаю со всеми.
— Очевидно, что название вашей группе было дано в честь Pink Floyd, а на чьем концерте в Москве вы познакомились друг с другом?
Александр: Мы познакомились на концерте Ивана Смирнова на Чистых Прудах в начале нулевых. Хорошие были времена. Название тоже оттуда — мигрировало из моей первой электронки в название проекта. Конечно же, в честь Pink Floyd!
— «Compass» — не первый альбом Ummagma, вы активны более десяти лет. Для вас альбомы — это периодическая фиксация творческого поиска, или каждый раз вы начинаете «постройку нового дома»?
Александр: Каждая песня — это реализация какой-то идеи в данный момент времени. Однажды за один вечер мы записали пять «рыб», и они были очень хороши. Три из них реально воплотились в жизнь. Новый дом — это больше об оформлении пластинки. Что за чем идет, обложка и т.д.
Тут мы подключаем всю концептуальность. Я склонен к впадению в детали, и часто это мешает и раздражает — нет, чтобы фигачить трекинг! Ручки так и тянутся к редактированию и кнопочкам. На самом деле, все просто, кроме вылова мозга из интернета.
— Что представляет из себя ваша студия звукозаписи? Какими мониторами вы пользуетесь для сведения и контроля музыки?
Александр: В прошлом году, уже после завершения работы над «Compass», мы переехали в свой новый дом, в котором, разумеется, нашлось место для постройки студии. Она разместилась в бейcменте (цокольном этаже) с площадью около 35 кв.м. Провел все необходимое акустическое лечение: вата, низкочастотные поглотители, мембраны, угловые ловушки, деревянный пол. Я настраивал помещение на слух, добавляя тот или иной материал в разных местах, исходя лишь из его реакции в резонансной частоте.
Когда помещение стало сбалансированным, стены были покрыты акустической тканью. Получилась комната с минимальным амбиентом, без гребенок — универсальная, но не мертвая. Шумные ИБП Онлайн и PT-компьютер я вынес в отдельную машинную комнату. Коммутация кабелей — простая наземная, LED-освещение, качественное заземление.
Поскольку в основном я записываю себя сам, было важно иметь быстрый доступ к каждому инструменту в реальном времени. Наконец, я смог перемещаться от ударных к гитаре, к басу, к клавишным, к FX-борду, не тормозясь в настройках. Это заняло время, но сейчас работает, как песня. Подобная идея работы в нераздельных помещениях нашла своих поклонников в числе которых, например, Daniel Lanois и Sylvia Messy.
Теперь по железу. Основной DAW — это Pro Tools TDM. В него я записываю, в нем же и микширую. Это гибридная система с 32-канальным сумматором на основе усилителя Neumann V475. Каждый сигнал может быть послан на внешнюю обработку. Параллельное сжатие ударных — без проблем. Я наконец «открыл» свой Lexicon 300, который звучит так хорошо только в аналоге. Больше никаких железных реверов, записанных обратно в DAW.
По микрофонам могу сказать, что плохих нет. Последнее время люблю на материале ленточные микрофоны. Они очень органичны, особенно в цифровом домене. Думаю, Ummagma снова будет меняться. Переезды, строительство, работа, адаптация, ошибки и находки — в таких условиях рождался «Compass». Уверен, следующие работы будут намного интереснее в плане звучания.
По колонкам. Несколько месяцев назад я купил пару Polk Audio Studio, которые после первого тестирования так и не покидали студии. Я предпочитаю небольшие колонки, закрытой конструкции. Избыточный бас мне мешает при сведении. Портированные дизайны и большие размеры очень критичны в несовершенном и, тем более, неподготовленном помещении.
Для сравнения, конечно, может стоять пара референсных Hi-Fi, чисто на минутку проверить планы. Я вернулся к концепту, от которого многие ушли, а именно — Yamaha NS10, но на рынке есть более продуманные решения, в которых нижняя частота нарочно сглажена и не вступает в конфликт с СЧ АЧХ. Я не в теме хип-хопа, для меня все в серединке. А низ лучше оставлять для мастеринга.
— Вы разделяете свою рабочую станцию и чужую музыку? Я имею в виду, как вы слушаете материал других артистов — за рабочей консолью или на какой-то другой, отдельной системе?
Александр: Для более полного анализа фонограммы я слушаю в студии через конвертеры Apogee PSX100 SE. Они хоть и старенькие, но удаленькие, особенно на 96 кГц. В холле стоит виниловый проигрыватель Dual 510 с картриджем Shure V15-III. Усилитель скромный, но музыкальный — Kenwood KR-5150, колонки Pitone R1, CD-проигрыватель Philips CD204. Никаких ламповых сетапов. Чисто меломанский наборчик.
— А что вы подразумеваете под «потерей глубины битности», на которые ссылались ранее? 16 бит — это 96 дБ диапазона громкости, но фонограмм с таким размахом и не существует. К тому же вы используете Philips CD204 — в нем стоит конвертер TDA1540 — официально 14-битный, это первое поколение CD-плееров, но с дополнительной передискретизацией. В любом случае, если уровень пиков опускается ниже 0 дБ, это же еще не эффект биткрашера.
Александр: Philips — это 14-битные ЦАПы, которые получали рабочие значения за счет обвязки и оверсемплинга. Этот проигрыватель может служить примером того, как музыкально и гладко могут звучать 14 бит. Philips проделал хорошую работу и планировал сделать стандарт CD 14-битным, но Sony и ряд других компаний со своим мнением оказались в большинстве.
Чем слабее сигнал по отношению к 0 дБ, тем меньшую битовую информацию (глубину) он содержит. То есть сам трек будет считаться 16-битным, но его запас будет наполнен нолями и случайными пиками. Раньше записывали сумму из консоли на 16-битный DAT-магнитофон и на этой стадии часто включали пиковый софт-лимитер, стремясь отсечь высокие пики и, тем самым, приподнять RMS ближе к 0 дБ (обычно в не более 1,5–3 дБ), чтобы дать основной информации возможность находиться в зоне более высокого бита. Одним словом, записывать в 16 бит нужно погорячее, потому что так звучит лучше. 24 бит не требует этого, потому что имеет запас в 8 бит.
— Если записываться под ноль, будет перегружаться ЦАП из-за интерсемпловых искажений.
Александр: Впритык к нулю могут быть разные ситуации в зависимости от источника. Даже при передискретизации оставляют запас для алгоритмов нойзшейпинга. Поэтому многие «горячие» фонограммы даже из Pro-студий могут клиппировать на том или ином оборудовании. На стадии мастеринга у «горячих» треков изменение на 0,5 дБ ощущается на слух.
— Tidal, YouTube и другие сервисы сейчас включают нормализацию. Я нахожу, что теперь звук наушников в Tidal даже с телефона стал гораздо более приятным и разборчивым, хотя там просто максимумы отодвигаются вниз. Имеет ли смысл издателям в этих обстоятельствах так загоняться с «войной громкости»?
Александр: Это правильно, и думаю, месседж услышан. Вот это «у кого громче» уже дошло до некоторого предела, и дальше просто физически не может продолжаться. После 100 треков в DAW не стоит ожидать чуда от цифровой шины суммирования — ей далеко до консоли Neve. Это тоже стоит учесть. Функция нормализации хороша, и ее идея понятна — обратить внимание на проблему, ведь припертая музыка с этой функцией звучит хуже в сравнении. Лично я слушаю без нее — возможно, просто мой плейлист в порядке. Безусловно, есть жанры, которые не могут не орать — но надеюсь, они вымрут.
— Музыканты, в принципе, интересуются, как выглядит их работа на носителях, или они больше сосредоточены на сценических, гастрольных хлопотах?
Александр: Думаю, всем приятно, когда пластинка звучит эмоционально. Живьем — это тоже энергия, но дикая, первичная. Что тут скажешь, кому-то бы драйву на сцену, а кому-то в альбомчик. Думаю, музыкантов больше волнует квартирный вопрос.
— Финальный микс «Compass», как и большинство альбомов на музыкальном рынке, сведен в 24 бит/44,1 кГц. Не пробовали работать со звуком на более высокой дискретности?
Александр: Более высокие частоты дискретизации — это вопрос повышения кредита в банке. Я на это не пойду, оно мне не надо. Чтобы полностью перейти в 24 бит/96 кГц, мне будет нужно заменить 32 DA- и, по крайней мере, еще 10 AD-каналов ради второй октавы? Переживу. Вы слушали «Compass», который звучит скромно в 16 бит — так это потому, что сделан он в ITB Audio на коленках и мастерился из DAT. Я переживу и это. Дальше вижу потепление и значительное расширение сосудов радости. Я в теме, все в работе.
— А что с бинауральными технологиями специально для наушников?
Александр: Бинауральный микрофон однажды был. Я в него слушал птиц и что-то там насвистывал. Это все вода и для рока, поп-музыки и других плотных миксов не работает. Я к ним отношусь просто как к спецэффектам.
— Затронула ли вас мода записи на катушечные рекордеры? Что об этом говорят ваши коллеги по инди-сцене?
Александр: Это не мода — это инструмент, которым до сих пор пользуются многие, кто может себе это позволить. Я лично не шагну так глубоко, но, как говорится, никогда не говори никогда. А коллеги по цеху бывают разные. В основном, реальные профи каждый вечер играют и им наплевать на все — они хотят жареной картошки и пинту пива перед сном.
— Каков бюджет вашей dream-системы, и что бы в нее вошло?
Александр: Я не думаю об этом как о мечте. Это же Pro-аудио — здесь только тронь и понеслись зеленые. Меня пока все устраивает. 24/96 звучит клево, спорить не буду. Консоль — тоже хороший инструмент, особенно, если это коммерческая студия, рассчитанная на живье. Для меня это не очень актуально. Пленка — это королева в определенных вещах, но дорого, так что пока я не вижу этого у себя, хотя мониторю старые ламповые Ampex.
Наверное, сердце любой студии — это помещение. Вот на чем стоит сфокусироваться. Второе — это рекордер. Если цифровой, желательно что-то приличное — не Native, а чтобы на 24/96, плюс сумматор или хорошая консоль. Микрофоны — это очень важно, мало не бывает. С хорошим румом и микрофонным шкафчиком можно забыть об эквалайзерах.
В районе 10 000 долларов на качественные предусилители (не обязательно одинаковые), столько же на достойные АЦП. Старые хороши, но не работают на 24/96 и зачастую красят, что не всегда плохо, кстати. Хорошие инструменты должны быть. Источник звука и захват — самый важный этап. Если здесь все ок — дальше будет гладко.
— Как вы относитесь к винилу или кассетам, которые сегодня все чаще включают в каталоги как «аналоговые артефакты», хотя не секрет, что источником для них послужил цифровой файл. Для вас это больше мерчендайз или все-таки специфика подобных носителей может давать художественное смещение акцентов оригинальной фонограммы?
Александр: Нормально отношусь. Покупая пластинку, вы приносите домой максимально возможное разрешение неважно чего. Просто опустите иглу. Кассеты — ну это хипстерство больше, но тоже — почему бы и нет? То же самое, что и с винилом. Просто вторым по душе ограниченный диапазон, пленочное сжатие и hisss.
— То есть я вас правильно понял, что пластинка может лучше (магичнее) звучать, чем цифровой файл, который послужил для нее источником?
Александр: Нет, просто пластинка отдает вам то, откуда взяла. А цифровой сетап — это в любом случае дополнительная цепь ЦАП-АЦП. Пластинка уже в аналоге по своей природе.
— Какие бы музыкальные альбомы вы назвали в качестве примера гармоничного баланса между исполнением и техническим воплощением?
Александр: Множество. Я, между прочим, не аудиофил, держусь на уровне меломана. Вот несколько первых пришедших на ум: Miles Davis «Kind of Blue», John Coltrane «Blue Train», Dave Brubeck Quartet «Time Out», Duke Ellington «Indigos», Pink Floyd « Wish You Were Here», The Beatles «White Album», Stevie Wonder «Innervisions», Gal Costa «Aquarela Do Brasil», Fleetwood Mac «Rumours», Rational Youth «Dancing on the Berlin Wall», Radiohead «In Rainbows», Air «Pocket Symphony», Daft Punk «Random Access Memories», Земфира «Спасибо», Океан Ельзи «Dolce Vita» (Bob Ludwig vers.), Heilung «Ofnir».
— Вы не хотите сделать доступным для скачивания оба варианта мастеринга: для винила и CD?
Александр: Конечно! Спасибо, что напомнили. Рад, что есть те, кому это интересно — мы с удовольствием предоставим нашим слушателям такую возможность.