Таких джазменов не бывает. И джаз-леди таких тоже не бывает. «Джаз-леди» — это певица, а прекрасная Мери Лу (Mary Lou Williams) вошла в историю как выдающийся пианист, композитор и аранжировщик.
Ее достижений хватило бы на три жизни. Она — само воплощение прогресса. Мэри Лу Уильямс, к примеру, всю жизнь обогащала свое фортепианное мастерство, идя в ногу со временем. Считается, что из всех пианистов, игравших ранний джаз, развивались только она и Дюк Эллингтон. Она прожила 71 год — практически ровесница джаза, заставшая почти все прихотливые повороты «классической музыки Америки», да и сама поучаствовала в становлении всех важных стилей, буквально от свинга до авангарда. Ее композиции становились сперва хитами, потом — «стандартами», а количество аранжировок для лучших оркестров — неисчислимо.
Даже сейчас, в двадцать первом веке, женщина, сделавшая в джазе карьеру инструменталиста — большая редкость. Дама, играющая на саксофоне, как Кэнди Далфер — чуть ли не единственная в своем роде, к барабанщице Мерилин Мазур уже попривыкли за три десятка лет, но вот та же Эсперанса Сполдинг с контрабасом — все-таки еще пока экзотика. Это сейчас. В начале века, когда родилась героиня нашей истории, дело обстояло совсем плохо. И откуда только взялся «джазмен в юбке»?
Из жизни виртуозов
Мэри Эльфирида Скраггс родилась 8 мая 1910 года в Атланте, штат Джорджия. Бедная семья: мама и отчим воспитывают, помимо нее, еще десятерых детей. Вскоре после рождения Мэри тоже получает фамилию отчима — Барли. Семья переехала в район Ист Либерти, Питтсбург, штат Пенсильвания. Мэри была настоящим вундеркиндом — уже в очень раннем возрасте она стала самостоятельно, по слуху (!) осваивать фортепиано. Она так хорошо овладела инструментом, что начала выступать уже в детстве. Ее первое публичное выступление состоялось в семь лет, и вскоре жители Питтсбурга прозвали Мэри «маленькой пианисткой с Ист Либерти». Профессиональная же карьера началась в 13 лет, когда она стала играть на фортепиано в местном варьете.
Она восхищалась профессионалами и с ранних лет ставила себе фантастически амбициозные задачи. «Хотя наш Питтсбург не был заметным джазовым центром, но и там можно было услышать много интересной музыки, — вспоминает Мери Лу годы спустя. — Как-то субботним вечером я пошла в театр на Фрэнкстаун-авеню, где ставились все негритянские шоу. В этот вечер я едва следила за шоу, все мое внимание было приковано к девушке-пианистке Лави Остин — она всегда делала аранжировки. В тот вечер она опоздала и спешно дописывала ноты к номерам. Выглядело это сногсшибательно: она сидела за фортепиано с сигаретой в зубах, положив ногу на ногу, и быстро аккомпанировала номерам шоу одной левой рукой, потому что правой в этот момент писала ноты. Я была поражена и сказала себе, что я тоже должна научиться так работать. Собственно, так я и работала в оркестре Энди Кирка в 30-е».
Молодые и ранние
Однажды на концерт маленькой Мэри зашел Луи Армстронг. Встреча эта вошла в легенды. Модный трубач слушал-слушал, а потом взял пианистку на руки и поцеловал. Дело было на каком-то клубном концерте, чуть ли не под утро, но ничего удивительного: с ранних лет она жила в таком бесчеловечном режиме ночных концертов.
Все в ее жизни происходило рано и развивалось стремительно. Когда ей еще не было семнадцати, у себя в Питтсбурге она вышла замуж за саксофониста Джона Уильямса. Вскоре пара переехала в родной город Джона, Мемфис. Там они организовали собственный коллектив, но в 1929 году Уильмса в свой оркестр в Оклахома-Сити переманил Энди Кирк, так что Мэри осталась в коллективе за главного.
Через некоторое время оркестр Кирка получил долгосрочный ангажемент в Канзас-Сити. Туда приехала и Мэри, на которую город сразу произвел сильное впечатление, как «джазовая метрополия штата Миссури, город, который оказал огромное влияние на мою карьеру». Там явно было чего «ловить» музыканту.
«В начале 30-х Канзас-Сити был очень бойким местом: туда на поездах и пароходах приезжало множество оркестров. Оркестр Энди Кирка выступал в великолепном танцзале Pla-Mor… Город разделен рекой, одна часть его относится к штату Миссури, и она не очень похожа на города Среднего Запада. В этой части собирались музыканты чуть ли не со всего Юга. Другая часть относится к штату Канзас, до нее пять-шесть миль через виадук. Тамошние музыканты происходили в основном из хороших семей, в которых джаз не уважали, поэтому ребята ходили играть на нашу сторону. Я знала таких одержимых, которые приходили в любое время дня и ночи. Даже контрабасисты, когда у них не было денег на такси, шли пешком со своими контрабасами, — вспоминает Уильямс. — Даже женщина-пианист в этом городе не была таким уж “эксклюзивом ”. В Канзас-Сити были еще три пианистки: Джулия Ли, которая изредка участвовала в наших сессиях, другую я помню только по имени — Оцеола, а третья была известна как “графиня ” Маргарет. Маргарет была подружкой Лестера Янга. Когда я болела, Энди Кирк приглашал ее на замену. Она играла очень хорошо, но умерла от туберкулеза, не успев сделать себе имя».
В оркестре Кирка у Мэри была возможность оттачивать мастерство аранжировщика и композитора. Кирк, собственно, сам обучил ее нотной грамоте и гармонии. Ее первые студийные записи также сделаны с этим коллективом. Оркестр записывался не только в Канзас-Сити, но также в Чикаго и Нью-Йорке. Именно в Чикаго Мэри Уильямс записала две сольные фортепианные пьесы, «Drag ‘Em» и «Night Life». Джек Кепп, шеф лейбла, который собрался выпускать записи, предложил ей называть себя простым благозвучным именем Мэри Лу Уильямс. Пластинка хорошо продалась, Мэри Лу узнали все Штаты. Как аранжировщик она стала внештатно сотрудничать с самыми модными оркестрами той поры: с Эрлом Хайнсом, Томми Дорси и Бенни Гудменом.
Жизнь и музыкальная туса Канзас-Сити, питаемые деньгами бутлегеров и подобных дельцов, так процветали, что много лет спустя нашли отражение в известном фильме — собственно, «Канзас-Сити» Роберта Олтмена, в котором роль Мери Лу Уильямс исполняет известная джазовая пианистка Джерри Аллен.
Играть по-новому
Как-то Гудмен попросил Мэри Лу написать «какой-нибудь блюз» для его оркестра. Она сочинила несколько, включая «Roll ‘Em» и «Camel Hop». Произведения оказались столь успешны, что великий Гудмен предложил Мэри Лу эксклюзивный контракт — писать для него и только для него. Невероятно, но она… отказалась, предпочтя карьеру свободного музыканта и автора-фрилансера. Так она, в общем, и работала до старости: все время выступая и вступая в коллаборации с музыкантами разных стилей, от свинга до авангарда.
Кстати, авангардными идеями, новаторством в джазе она заинтересовалась очень рано. Еще в Канзас-Сити, когда познакомилась с пианистом Телониусом Монком. «Монку не было и двадцати, но он поражал всех нас. Он развивал свою фортепианную технику, которая стала такой знаменитой сегодня, — рассказывала она в интервью в 60-е. — Он чувствовал, что музыканты должны играть как-то по-новому, сам начинал искать новый стиль. Большинство наших полюбили его именно за это. Те необычные гармонии, которые он тогда нашел, он использует и по сей день. Правда, в те дни мы называли его исполнение «зомби-музыкой». Почему зомби? Потому, что его перекрученные аккорды напоминали саундтреки к фильмам ужасов».
Конец музыки зомби
В конце двадцатых она переехала в Нью-Йорк, где ее ждали, что называется, интересные творческие встречи. Например, с гением раннего джаза, пианистом Джелли Ролл Мортоном. «С Мортоном трудно было иметь дело. Он считался большим человеком, это пугало меня. Ребята притащили меня к нему на “базу”, и мы все здорово удивились, увидев, что он играет там с каким-то белым флейтистом из симфонического оркестра. В перерыве меня представили Джелли и попросили послушать, как я играю. Я заиграла его же пьесу “The Pearls”, свою любимую, но он почти сразу остановил меня, сказал, что неправильная фразировка. Я сыграла так, как он хочет, перешла к своей собственной мелодии, но тщетно: он тут же прервал меня и стал показывать, как на самом деле нужно играть эти пассажи. Я тряслась с головы до ног — мне казалось, что он выкинет меня из комнаты. Вот так нас обучали в те дни. Это сейчас все кажется легким». По другим данным, это как раз сам Мортон был очарован мастерством Мэри Лу. Да в общем не он один.
Ее карьера развивалась стремительно, но и сама Мэри Лу менялась. Летом 1943 года журнал Time, поместивший небольшую заметку о пианистке, умилялся тому, что «если вы закроете глаза, то вы подумаете, что играет мужчина… но это — молодая негритянская женщина», которая ужасно привлекательна, но «не спекулирует на внешности», в свои тридцать три года — опытный артист, и так далее и тому подобное. Два десятка лет спустя, зимой 1964 года, журнал помещает еще одну заметку о Уильямс — на один абзац длиннее, но тональность повествования меняется радикально: об Уильямс рассказывают, как о высокодуховном, религиозном человеке, философе от джаза. Журналистам она рассказывает, что главное — играть «душевно», без «зомби-музыки».
И ныне и присно
«Душа» — частое слово в ее лексиконе, «духовность» — ключевое понятие. Ее религиозные взгляды имели прямое воздействие на ее творчество. В 1952 году она отправилась на девятидневные гастроли в Англию, но задержалась в Европе на два года — там у нее был большой успех, особенно в Париже. Там же она перешла в католицизм, затем пришла к выводу, что ей вообще не стоит выступать. Она действительно пару лет не выступала, а по возвращении в штаты занималась Bel Canto Foundation — благотворительной организацией, помогавшей музыкантам-наркоманам вернуться к нормальной жизни.
Чтобы вернуть Мэри Лу к концертной деятельности, понадобились Диззи Гиллеспи и священник, отец Питер О’Брайан. «Когда тот, кто молится, играет на фортепиано, то игра тоже становится молитвой» — вот что уяснила Мэри Лу. В 1957 году она прервала свое отшельничество и вышла на сцену Ньюпортского джазового фестиваля с оркестром Диззи Гиллеспи. Больше она сцену не покидала. Вплоть до своей кончины в 1981 году она активно выступала, занималась благотворительностью и давала мастер-классы. Все свои средства она завещала организации имени себя, Marie Lou Williams Foundation. Одна из целей фонда — помогать музыкальным вундеркиндам. Таким же, какой была сама Мери Лу Уильямс в начале прошлого века.
В 2014 году вышел документальный фильм «Mary Lou Williams: The Lady Who Swings the Band», на русский язык он переведен не был. Оригинал доступен к покупке только в США.