Юрий Фомин, Arslab: «Акустическая система — это сложная, но точная математическая модель»

Юрия Фомина знают многие профессионалы аудиоиндустрии. Широким массам знакомы результаты работы его конструкторское бюро «F-Lab»: мультимедийные системы под брендом Defender, Jetbalance и AVE. В последние годы Юрий работает над маркой Arslab, и мы решили расспросить его о том, на что ориентируются инженеры, когда создают новый продукт, о роли маркетинга и почему колонки получаются такими, какими они получаются.

— Первый вопрос будет общим: почему колонки Arslab получаются такими, какими они получаются? Есть ли какая-то внутренняя идея, особая философия разработки?

— Конечно же, есть идеи, положенные в основу. Но как это обычно бывает, я начну издалека — с истории, как все получилось. Фирма F-lab, которую я представлял и руководил долгие годы, стала R&D-отделом Аудиомании.

Arslab изначально был одной из наших разработок. К нам обратились, и мы сделали так называемый ODM-продукт — сконструировали и внедрили в производство. Собственно, этим тогда занимался F-lab. Дистрибьюторы придумывали свои марки, а мы это сопровождали. Шла эпоха массового мультимедиа с «хорошей кассой», многие пробовали себя в этом. Лаборатория F-lab, как правило, работала с двумя-тремя заказчиками одновременно. Нужно было делать продукт лучше, чем у конкурентов, по цене, соизмеримой с ними же. Сложная задача, потому что компоненты приходилось брать дешевые, невысокого качества, и дорабатывать саму конструкцию, чтобы добиться хорошего звука. Из наших успехов отмечу бренд Jetbalance, который мы подготовили по заказу дистрибьютора Merlion. Марка сделала существенный рывок на фоне Microlab, покорившим наш рынок более-менее качественного мультимедиа.

— Получается, у вас есть хороший опыт в разработке недорогих мультимедаколонок?

— Слово «мультимедиа» — это не характеристика, а название продукта. По сути, мы делали акустику, которая удовлетворяла DIN-стандарту. Другое дело, что компоненты были недостаточно хороши, и колонки, например, не могли играть громко. Но с точки зрения, что «на стол поставить», они, по всей видимости, были лучшими на рынке.

— В какой момент вы от мультимедиа перешли к Hi-Fi и работе по заказу от «Аудиомании»?

— Все происходило параллельно. Мы работали в одном офисном центре — вот и познакомились. Артем Фаермарк наблюдал за нашей работой (интервью с Артемом Фаермарком). Примерно десять лет назад пришла идея создать продукт уже высокого качества, но относительно доступный, очень конкурентный в своей категории. Идея витала в воздухе. Артем увидел, насколько хороший результат мы получаем даже от дешевых компонентов. И после некоторых раздумий было решено — бренду быть. Мы вместе ездили на заводы в Китай, он наблюдал за всем процессом создания Arslab.

Работы начались ни шатко ни валко. Мы сделали первые экспериментальные образцы перед выставкой в США, где показывали свои наработки впервые. Сразу же получилось хорошо — эти прототипы, кстати, достойно звучат и сегодня.

Когда вы разрабатываете ODM-продукт, вы подчинены возможностям субподрядчика, который делает для вас динамики, корпусы или компоненты. Чтобы собрать все воедино требуется время и деньги. Это же не простой инвестиционный проект, в который вложил миллион долларов — и марка готова. Все происходит параллельно нашей жизни, все вложения идут постепенно. На то, чтобы мы обросли инфраструктурой — элементами, которые позволяют из этих «кубиков» что-то сложить — ушли годы. Когда у нас началось получаться, мы стали смотреть, где можем просто сэкономить, а где из одного блока перенаправить деньги в другой — когда ты не уменьшаешь цену, но увеличиваешь качество продукта.

— Получается, изначально производство было в Китае?

— Да, мы там делали корпусы. Недолго. Наш подрядчик, а это очень хорошая компания, где делают продукцию многие мировые бренды, была загружена по полной. Мы все время вставали в очередь. А когда ты часто стоишь в очередях, хочется от этого уйти. Вот мы и задумались о собственных мощностях.

В Латвии у «Аудиомании» есть компания World Audio Distribution, под эгидой которой мы и построили свой завод. Ригу часто ассоциируют с «Радиотехникой», и нам достается часть их славы. Но это не совсем так. «Радиотехника» была довольно печальным предприятием. Нас же интересовали люди оттуда. С ними я знаком лет двадцать, как минимум. Когда-то ездил к ним и заказывал элементы для профессиональной акустики. Перезнакомился, составил свои впечатления об инженерном составе. Когда все это дело накрылось медным тазом, люди остались. Мы следили за их жизнью, и когда подвернулась ситуация, естественно, предложили сотрудничество. Нам повезло, что многие согласились. Это выгодно, ведь нам не пришлось тратить время на обучение, более того, у нас общая школа, язык. Поэтому все шустро пошло в дело.

— На латвийском заводе производится только Arslab или вы предлагаете мощности другим производителям?

— Это открытое для всего мира производство. Сейчас там масса вещей делается, я не могу сказать по чьему заказу и каких именно. Но изначально завод заточен под Arslab, то есть этот бренд всегда будет приоритетным. Но нужно понимать, что Arslab — молодая марка, поэтому рассчитывать на та, что она сможет загрузить предприятие полностью наивно.

— Скажите, а корпусы вы тоже делаете на этом заводе?

— Да, все с нуля. Буквально с распила — и поехали дальше.

Расскажу вам производственный секрет: большой ассортимент корпусов в линейке не всегда хорош. Правильный подход — унифицировать. Потому что вот снимаете какую-то модель с производства, а упаковки остались. Значит, нужен корпус, который не потребует новой упаковки или ее изменения будут минимальны. Например, объем тот же, меняются лишь пенопластовые вкладки. Казалось бы, мелочь, но важная. Как видите, все сложнее, чем «просто взять и разработать».

Поэтому в каком-то смысле маркетинг всегда первый и никуда от этого не деться. Сама идея «сделать продукт качественным, но доступным» — это ведь маркетинг. Чтобы цену сохранить хорошую, надо и денег меньше потратить. А где их экономить, в каком направлении? Даже хороший продукт надо «скомпилировать» таким образом, чтобы он не оброс лишними деньгами. Иначе кто-то за это все равно заплатит.

— Чем вы руководствуетесь, на что ориентируетесь при разработке колонок?

— На DIN-стандарт, отвечающий за все. Поверьте мне, 99% систем класса High End укладываются в этот стандарт. Наши конструкторы могут сделать все что угодно. Вот, например, модель Arslab Old School. Яркая, необычная, настоящая «замануха», что мы поняли на прошлогодней выставке Munich High End — к нам постоянно заходили, смотрели, фотографировали. Понятно, что эти колонки по своему «интерпретируют» исходный сигнал, как и любые другие. Но в этом и прелесть, каждому свое.

— Можно ли сказать, что звук колонок— это лицо инженерной группы? Ведь DIN-стандарт совсем не говорит о том, как колонки играют, с каким характером.

— Скажем, есть инструменты, которые позволяют нам делать колорит в звуке, добавить ему своеобразие. Хотя чаще оно получается само по себе. Идет борьба за расширение DIN-стандарта. Что такое +/- 3 дБ? Это очень много — в два раза больше мощности в том или ином месте. И в каком «месте» вы это создадите, такой и получится характер.

— Каких взглядов о том, каким должен быть звук, придерживается ваша инженерная группа?

— Мы, вместе со вторым ведущим инженером, занимались профессиональным звуком. У нас было много студийной работы, мы понимаем, как все звучит вживую. Да, пожалуй, у нас обоих есть определенный вкус, привитый студиями, который мы и пытаемся воссоздать. Но этот вкус — нейтральность. В идеале — вообще никаких особенностей, присущих системе. Для нас информация, которую акустика передает, важней, чем сама акустика. Это если говорить о нашей «Библии». Музыка всегда первична.

В конце концов, наша задача — достоверно передать фонограмму, над которой работали музыканты и звукорежиссеры. Какое право мы имеем, на якобы «улучшение» этого? Если вы переписываете книгу своими словами, писатель тут же заявит о нарушении авторских прав — «вы мою фразу изменили». Так почему же к музыке мы относимся по-другому. Любой музыкант вам скажет: «Не надо лучше, сделайте так, как я хотел». Я понимаю, что идеал недостижим — вам надо сидеть в том же помещении, где и звукорежиссер и т.п. Но мы должны стараться по максимуму.

— Используете ли вы какие-то собственные инженерные находки, чтобы добиться этого результата? Часто фирмы делают упор на некой собственной оригинальной разработке.

— Это все маркетинг. До того уровня, когда мы начнем из маркетинговых целей применять разные разработки, нам еще далеко. Пока прошло слишком мало времени. Потому что любая «находка» требует средств.

Вы должны не только ее придумать, но интегрировать, заказать пресс-форму, с которой «шлепать» в нужных количествах детали. Например, возьмем форму порта фазоинвертора, простой пластиковой трубы. Ее цену придется заложить в стоимость колонки. И если пресс-форма стоит, условно, тысячу долларов, то ее цена при тираже в сто колонок окажется совсем не низкой, но при тысячном — приемлемой. Поэтому любая компания на протяжении своей жизни обрастает этими «пресс-формами», которые от одних моделей переходят в другие. Мы уже «накопили» детали, которые печатаются исключительно под нас и продолжаем наращивать «портфель».

— Каким, по вашему мнению, должен быть корпус колонки?

— У нас подход простой — максимально жесткий корпус. Чтобы он не давал вторичное излучение. Нас за это маркетинг ругает, поскольку продукт удорожает, но мы настаиваем на своем. Считаем это важным.

— Хорошо, а какие ставите динамики и почему? Предпочитаемые материалы?

— Я бы не стал материал мембран возводить в ранг культа. Скажу больше, многие компании используют те материалы, которые могут изготовить самостоятельно и это единственная причина их применения.

Ты можешь штамповать мембраны для твитеров с какими-то секретными добавками. Но лучше всего их делает Dr. Kurt Muller. И эти мембраны ставят в свои драйвера Morel, Seas и Wavecor. Вот у последних мы заказываем динамики с мембранами Dr. Kurt Muller. Я это к тому, что есть компании, непререкаемые по качеству изготовления. Они специализируются на этом и делают вещи высочайшего качества для всего мира. Понятно, что кто-то будет делать все сам, чтобы, например, больше заработать. Но так хорошо у них может и не получиться.

— Как настраиваете кроссовер?

— Мы очень большие технократы. Берем динамики, которые необходимы для данного проекта, и строим все по DIN-стандарту. Низкочастотный динамик в мидбасовом диапазоне работать не может. А мидбасовый драйвер в двухполосной системе должен обладать конкретными характеристиками. И мы ищем, подбираем нужный вариант. Потом измеряем все, если есть несоответствие, выбираем другую модель или обсуждаем вопрос с производителем, чтобы тот внес коррективы. Нам повезло с Wavecor, они всегда адекватно отвечают на наши запросы типа: «Индуктивность нас тут не очень устраивает, поменяйте». Меняют, дорабатывают.

Вообще хочу сказать, что акустическая система — это сложная, но точная математическая модель. Причем модель жесткая. Изменение любого параметра эту модель сразу разбалансирует. КПД колонок в лучшем случае 5%, поэтому потеря даже одного процента — очень много. И этот процент легко потерять, если какая-то мелочь работает неправильно.

Нужно уметь пользоваться современными программами. Мы используем Leap и Clio, которые помогают рассчитать, измерить и оптимизировать множество параметров.

Что же касается кроссоверов… те компании, которые делают корпусы сами, сами и делают кроссоверы. Потому что согласовать динамики в корпусе — сверхсложная задача. Это лукавство, когда люди говорят «Это наша идеология». Идеология тут одна — стандарт DIN. Хорошей импульс может быть при фильтре первого порядка, но хуже фазовые характеристики, и где-то лучше подходит второй порядок. Поэтому мы делаем фильтры ровно такими, которые нужны конкретным системам. Кстати, в модели Old School фильтр первого порядка.

— Сколько времени занимает разработка модели от идеи до воплощения?

— Сам по себе проект сделать недолго, примерно год, куда войдет макетирование, прослушивание и внесение правок. Нам не надо сидеть годами и морщить лоб. Однако эта быстрота производства и есть квинтэссенция многолетнего опыта. Если ты за 20 лет научился рассчитывать проект за два дня, а раньше тебе бы потребовалось пара месяцев, то лишь потому, что ты этим 20 лет занимался.

— На каком материале вы прослушиваете системы, есть ли у разработчиков жанровые предпочтения?

— У нас есть специальные, понятные для нас диски, которые мы слушаем на всей аппаратуре, и там есть все жанры. Подход «здесь металл звучит хуже, а классика — лучше» считаем неправильным. Оборудование должно уметь играть все, приоритеты пусть расставят покупатели. Это и есть наша философия. Нам важно, чтобы человек считал, что его любимая музыка на наших системах играет лучше всего. Если он любит металл — пусть скажет, что она для этого жанра предназначена. Если блюз — ну что ж, пусть играет лучше всех блюз.

Знаете, на последней мюнхенской выставке я зашел на стенд Genelec. И скажу, что они очень большие молодцы. Потому что у них стояла батарея разных колонок, и все они играли одинаково. Они уже нашли свой звук. Мы еще ищем, но и нам уже говорят, что «мы узнаем ваш звук издалека».

— Можете ли вы сказать, что для колонок Arslab окажется лучше – ламповое или, наоборот, транзисторное усиление?

— Из инженерных секретов могу сказать, что для низкоомных систем подходят только транзисторные усилители, а высокоомные (от 8 Ом) уже могут работать и с ламповыми. В этом вся разница.

Почти все современные транзисторные усилители позволяют иметь нагрузку до 2,5 Ом. Четерехомные колонки традиционно обеспечивают это значение, оно не падает ниже. А ламповый усилитель меньше 8 Ом не любит, потому что у него есть выходная обмотка со своим импедансом. И когда появляется связка низкого сопротивления с низким — получается плохой демпфинг-фактор, все звучит криво. АЧХ вроде ровная, но усилитель начнет ее искажать по кривой сопротивления: где низко — тихо, а высоко — громко. Фактически превращается в усилитель не напряжения, а тока. Для того чтобы он усиливал все-таки напряжение, ему нужна ровная нагрузка. Поэтому чем более плоская у вас кривая импеданса, тем лучше колонки будут сочетаться с ламповыми усилителями. У акустики Arslab мы добиваемся предельно ровной кривой импеданса. Поэтому она хорошо работает и с лампой.

— А ваши личные предпочтения: лампа или транзистор?

— По мне так транзисторные усилители лучше. Все же ламповый усилитель — это свой звук, интерпретация. Транзисторный он конкретен, а сетка в лампе, ее вибрации, — они создают этот «ореол». Я могу слушать музыку и на ламповом усилителе и буду не против этого, но при экспертной оценке предпочту твердотельный. Да и широкий динамический диапазон с лампой мы все равно не получим.

— В России сейчас экономический кризис, а ранее «Аудиомания» заявляла, что будет удерживать цены на колонки на прежнем уровне. Не придется ли вам удешевлять ради этого комплектующие?

— Это вопрос больше к руководству. Но читателям передайте, что хуже мы ничего делать не будем и ничего внутри не удешевим. А как уж будет крутиться маркетинг… пусть экономят «на кошках». Поймите, я говорил выше, чтобы нам что-то ухудшить, нам это надо разработать и потратить немало средств на это «ухудшение». Так что нет, будем идти только вперед.

— Можете ли поделиться своими планами на будущее?

— Планов громадье, хватило бы жизни… Но маркетинг первичен. Мы готовы к любой ситуации: и активные системы делать, и профессиональные, какие хотите. Как только флажок старта будет дан — так и будем делать. Конечно, текущий модельный ряд расширять будем.

— Производители часто делают High-End-модели буквально для выставки. Будет ли у Arslab такой «суперфлагман»?

— Может, и сделаем. Потихоньку, не спеша, нас никто не гонит.

— Посоветуйте нашим читателям, как выбирать себе акустику?

— Я им посоветую выбирать акустику, которая им реально нравится. Это то же самое, что и выбирать жену. Вы чужих советов не слушаете, когда жену выбираете? Правильно. Это точно так же. Лучше всего купить и умереть с ней — не сразу, конечно. Или выбрать помоложе. Чтобы не строптивая была, покладистая.