Комсомолец Игорь Гаврилов работал в джаз-клубе до пенсии. Но и на пенсии Гаврилов Игорь Вячеславович, известный и уважаемый в городе Ярославле человек, также продолжал развивать эту организацию. Невозможно было бросить то, что сам создал более полувека назад.
У Ярославля — крутая музыкальная история. Отсюда родом великий русский тенор Леонид Собинов. При том, что высшего музыкального образования тут нет до сих пор, но именно из этого города — джазовая звезда Алекс Сипягин, карьера которого уже несколько десятилетий развивается в США. Джазовый центр — место силы. Благодаря ему уже полвека в Ярославской области происходят фестивали, концерты и прочий джазовый движ.
И как так получилось?
Вроде бы все знают, что в Советском Союзе джаз сперва считался идеологически верной пролетарской музыкой. Угнетенные негры, рабочий класс и все такое. Потом на него стали смотреть косо — дескать, грубое и примитивное буржуазное псевдоискусство, которое будит низменные инстинкты.
И вообще — «музыка толстых». Сей шовинистской фразой талантливый писатель Максим Горький загубил карму: его 150-летний юбилей три года назад прошел почти незамеченным. Расклад тоже все вроде бы понимают, хотя бы благодаря фильму «Мы из джаза».
Позднее советская власть принялась ненавидеть рок-музыку, а джазу вроде как вышло послабление, а потом и вовсе снизошло официальное признание: гастроли, фестивали, джазово-эстрадные отделения в музыкальных училищах, и даже — фан-клубы. Трудно себе представить, что в Советском Союзе могли быть фан-клубы — это же что-то подозрительное, про неформалов! Сплошные противоречия.
Так кто кого запрещал или ненавидел? И почему, несмотря на такую неразбериху и лихорадку, в стране вырос свой крепкий джаз? Чтобы разобраться в этом, в очередной свой визит в город Ярославль я зашел к тому самому комсомольцу — Гаврилову Игорю Вячеславовичу.
Мы беседовали в особняке на Большой Октябрьской улице, набитом винилом, видеокассетами, книгами, газетами, журналами, рукописями, плакатами... Дело в том, что там создается музей с большим джазовым архивом, который собирается по всей стране. Даже я что-то туда отдал, внес свою грошовую лепту. Но не об этом речь.
Как обернуть советскую власть себе на пользу
«Когда живешь долго, то тебе можно говорить все, что угодно». Вот-вот: сегодня Гаврилов уморительно рассказывает про все те препоны джазу и низовым культурным инициативам. И о том, как их можно было обходить. Как? Разведка боем! В стиле: вы не любите советскую власть? Да вы просто не умеете ее готовить!
Сам Гаврилов утверждает, словно извиняясь и оправдываясь, что комсомольцем он был плохим, ненастоящим, что его членство в ВЛКСМ было чистой формальностью. Гаврилов окончил педагогический институт, получил распределение учителем математики в деревню — ну и как тут без комсомола?
Принимали его тоже со скрипом: два раза пришлось — в первый раз какой-то важный билет не доучил… В партию Гаврилова даже тянуть не стали. Но так получилось, что именно он «хакнул» эту систему изнутри.
Джазфэн-математик со стратегическими мозгами, он прекрасно понимал: в этой стране ничего не изменится очень долго. Бороться с советской системой бесполезно: тебя с твоим джазом в лучшем случае не заметят, в худшем... ладно, Солженицына и мемуары диссидентов мы все читали.
Диссидентом Гаврилов не был и становиться им не хотел. Он хотел просто жить, слушая джаз на концертах. Поэтому решил выяснить, как можно использовать силу системы в своих целях, как воспользоваться ее небольшими преимуществами и редкими послаблениями.
Кредо: «Я стараюсь ситуацию не ломать, а приспособить так, чтоб дело шло при любой ситуации. А дело должно идти!» И началась игра в трактование законов.
Фраза, от которой трясет до сих пор
В 1967 году комсомолец Гаврилов выступил с инициативой: провести джазовый концерт в ДК. Разрешили. Даже 40 рублей выдали — на орграсходы.
«Концерт закончился, тогда никто никуда не торопился, и, по тому, что люди не расходятся, я понял, что им все понравилось. Тогда я вышел на сцену и ляпнул фразу, от которой меня до сих пор трясет: “Если вы хотите, чтоб у нас такие концерты были и дальше и чтоб у нас был свой фестиваль, то задержитесь в зале!” Сказал и ушел за кулисы. И — забыл!»
Может, он и вправду пошутил от нервного возбуждения, но публика восприняла призыв всерьез. Люди собрали подписи за создание джаз-клуба. 108 фамилий. Это было 13 марта. «1 октября 1922 года родился российский джаз. 13 марта 1967 родился Ярославский джаз-клуб».
С этой бумагой что-то надо было делать. «Если хочешь какую-то непонятность сделать — иди в комитет комсомола, — подумал Гаврилов. — Что на “взрослом” уровне точно не поддержат, тому здесь должны помочь. Ну, шансы есть…»
Вздохнув, он пошел в горком комсомола. «Выбора у меня просто не было… А в горкоме я до того не бывал, просто взносы платил. Но уже имел три года стажа, год в деревне, где мою ставку сократили…»
Гаврилов вошел в старое здание в центре города. Паркет, портьеры, бюст Ленина, портреты вождей. В такой обстановке само слово jazz звучит как страшная крамола. Но охраны и пропускной системы не было, так что молодой учитель спокойно сдал пальто в гардероб — холодный март — и просто пошел по извилистому коридору. Авось кто пошлет… куда надо. В одной из приемных увидел секретаршу за машинкой.
— Здравствуйте, товарищи! А кто у вас отвечает за джазовую музыку?
— Ч-что? — секретарша аж привстала.
Еще одно неверное слово — и вызовут милицию. Или психушку. «А у меня своеобразная речь, — признает Гаврилов. — Но я рискнул дальше». И начал развивать тему, как персонажи британских ромкомов, когда персонаж объясняет очевидные вещи:
— Ну музыка, понимаете, культура?
— Ах, культ-тура! Это понятно! Этим всегда второй секретарь занимается. У нас Хрящев Владимир Никитич.
«Мы с ним, — комментирует сейчас Гаврилов, — до сих пор в хороших отношениях. Был одно время замгубернатора, сейчас живет в деревне, от дел отошел».
«Так вот, я пошел к Хрящеву и рассказал, что вчера был концерт, и вот 108 человек выступили за… И протягиваю бумагу. Вы бы видели его лицо! Вот живешь ты хорошо — а тут вдруг 108 горожан что-то от тебя требуют! Я, кстати, не люблю, когда просишь и сразу дают — значит попсу просишь. И я вывел по жизни схему семи лет. За семь лет надо выстрадать <проект>, за семь лет время проверяет любую вещь на крепость».
Хрящев явно крепко задумался. Непонятно о чем. Гаврилов решил дать задний ход — дескать, ну вы пометьте для себя инициативу эту, а списочек я заберу, это ж не мой, он от народа. «И да, кстати: через три недели мы делаем концерт в медицинском институте — может, что родится у вас к тому времени?»
Хрящев вздохнул с облегчением: три недели свободы от этих сумасшедших. Но через три недели Гаврилов принес новую петицию. Там — 90 фамилий. Потом концерт в педагогическом институте. И оттуда тоже организовал списочек.
Что было делать? Пошли к первому секретарю: «Я им показал выход: есть уже прецеденты, джаз-клуб при таком-то… Короче, воззвал к логике. Митинги я устраивать не собирался. Мое дело: хоть за сто лет, но — построить».
Но тут время стронулось и побежало. В местной власти пошли некие кадровые сдвиги, и Гаврилову очень быстро было велено: «Готовь материалы». В смысле — всякие учредительные документы для создания клуба любителей джазовой музыки в городе Ярославле.
Устав — компиляторская работа Гаврилова, микс из уставов других клубов. На ватмане с помощью друзей-художников вычертил структуру организации. И все это красиво представил на очередном заседании. Комсомольские шишки поглядели на него, переглянулись — кто это, лицо вроде знакомое? Ах, да, местный учитель… И все утвердили.
Что не запрещено — то разрешено
Уже в 1978 году Гаврилов и Клуб провели большой фестиваль. Он явно гордится им до сих пор: «Наши фестивали 1979 и 1981 года были просто фантастикой!» И по количеству участников из разных городов и республик, и по качеству. В те годы Ярославль ломился от приезжих джазменов — прямо-таки как Москва от футбольных болельщиков в 2018 году.
«В 1981 году приехали 400 человек. В том числе корифеи джазовой журналистики, эксперты: Владимир Фейертаг, Алексей Баташов, Аркадий Петров, Дмитрий Ухов, Натан Лейтис; музыканты-корифеи: Юрий Саульский… Гостиницы — битком! Да, еще всякие Трио Ганелина, оркестр Лундстрема, Кима Назаретова — восемь биг-бэндов!»
Как в маленький город удалось выписать такое количество коллективов? Здесь тоже не обошлось без хитрости. Незадолго до того Гаврилову попалась в руки такая бумага: Постановление ЦК ВЛКСМ от 1978 года «О работе с сельской молодежью комсомольской организации Ставропольского края».
Один из пунктов — восьмой или десятый — Гаврилов помнит наизусть: «Запрещаются командировки за территорию областей краев и республик групп свыше 10 человек без разрешения ЦК ВЛКСМ». Отсюда делается вывод: значит, группу из девяти человек можно ни с кем не согласовывать? Что не запрещено — то разрешено! И ярославцы стали приглашать ансамбли по десять человек, а если нужен был биг-бенд — то есть «ломали» на несколько частей и называли, допустим, «духовая группа под руководством такого-то».
А командировочные музыкантам зачастую оплачивали их же республики и города. Делалось это так. Гаврилов ехал в Москву, в ЦК Комсомола («по иронии судьбы, они сидели напротив того здания, где сейчас джаз-клуб Алексея Козлова!»), делал там некие бумаги-«вызовы» за подписями секретарей по культуре или даже по военно-патриотическому воспитанию — и рассылал, куда считал нужным. Никто ничего не проверял. Московское начальство, получается, велит, допустим, литовцам командировать в город Ярославль вильнюсское трио Ганелин-Тарасов-Чекасин — ну какие тут могут быть вопросы?
Интересно, что в то время «возглавлял Отдел культуры там Валерий Сухорад. Сам музыкант, у него инструмент стоял в кабинете, он играл иногда… А Сухорад — будущий директор фирмы “Мелодия”. То есть люди в том Отделе не левые сидели».
«Мы выстроили клевую игру»
Сухорад сочувственно относился к джазовым инициативам ярославцев. И, хотя не отстаивал их перед высокими трибунами, но как-то советами им способствовал, так что дело шло. Иногда рождались просто грандиозные проекты, которые без инсайдерской информации было бы не провернуть.
Так, однажды Гаврилов решил издать на пластинке запись фестиваля. Напомню, что рекорд-лейбл в стране был об ту пору только один, и материал там проходил строжайшую цензуру. Строго говоря, вся музыка выпускалась исключительно по идеологическим соображениям: наше — не наше, вредно советским людям — полезно. «Заявить пластинку с записью джазового фестиваля, конечно, можно, но ходу ей не дадут». Что же делать?
«А ты ее в план не вставляй, — научает Сухорад. — Потому что мы тут обсудим, передадим выше, а в Отделе культуры партии слово джаз пока не понимают и с вероятностью в 99% идею твою вычеркнут. Но! Ты сможешь записать фестиваль профессионально?» — «Конечно-конечно, — уверил Гаврилов, — у нас вся техническая база, и специалисты…»
«Вот пусть запишут, — кивнул Сухорад. — А пленку привезешь. Зачем? У нас утвержденные по плану <проекты> каждый месяц срываются». Какая-нибудь звезда, условная Ирина Архипова, не успеет запись сделать, а дырку в плане надо затыкать. Вот тут есть шанс даже у Ярославского джазового фестиваля.
Так и получилось: винил «Джаз над Волгой» вышел в 1981 году. Фестиваль прошел в марте того года, а в мае пластинка уже продавалась. Для советского долгостроя, бюрократии и волокиты это не просто достижение — это чудо.
«Мне все стали говорить, — сокрушается Гаврилов. — Ого, какие у тебя крутые связи в комсомоле! А какие у меня связи, я просто фестивали делаю. Но прослыл за важного, со связями и блатом. Видимо, клевую я игру выстроил…»
Новые времена
Прошло четыре года. В 1985 году новоназначенный Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев объявил о начале перестройки. То есть, грубо говоря, о переходе страны на новый путь развития. Никто тогда не говорил про капитализм, но примерно так все и думали. Коммунистический проект провалился. Что будет дальше — никто не знал. Кроме того, что «мы будем жить теперь по-новому», как в той песне.
«Я понял, что все мы скоро разбежимся, и во всех этих творческих союзах будет только мелкое воровство». Ну так все и развивалось. Без сенсаций, мягко говоря.
Реставратор империи
В 1990 году, за год до распада Советского Союза, в соседнем городе Владимире проходил фестиваль. Там выступал пианист из Вильнюса Олег Молокоедов. Своему приятелю Гаврилову он сказал так: «Вот скоро мы разъедемся по своим дворикам, осядем там, а потом нам, литовцам, проще будет приехать в Америку, чем в Россию. А вам, русским — в Европу, чем в Молдавию».
Гаврилов был поражен: он чувствовал то же самое. Сепаратистские настроения. «Бунт» прибалтийских республик. Медленное расползание империи. Ожидание гражданской войны в России-метрополии… Самое страшное, к счастью, не сбылось. Но о межреспубликанских джемах пришлось забыть на долгие годы.
Пока вдруг не подвернулся повод начать делать фестиваль «Союз нерушимый». «В 2010 году исполнилось 1000-летие города Ярославля», — объясняет Гаврилов. Изначально была идея прицепить к празднованию фестиваль российских джазменов, но потом возникла и такая мысль: «А давайте из бывших-то республик позовем! Они ж хотят у нас тут играть! Оля Пирагс, <певица> из Латвии, тут бывала, мы дружим… Из Киева — JazzexBand». Короче, свои люди. Наши. Джазовые.
Почему-то не сложилось с белорусами, армянами и молдованами. Гаврилов действовал через посольства этих новых независимых стран, но там его «мягко посылали по непонятному адресу». Зато вопреки концепции выступил американец. Трубач Валерий Пономарев, к тому времени много лет проживший в Штатах и несколько лет игравший в Jazz Messengers Арта Блейки.
Звезда, историческая личность — он даже не был заявлен в афише. Не успели. Пономарев просто оказался на родине, позвонил Гаврилову: чего ты, дескать, меня не приглашаешь? «Ты ж американец», — удивился Гаврилов. «Я наш, я советский!», — парировал трубач. Приехал и выступил.
О развитии джаза в России
«В 1968 году музыкант Левенштейн, которого все знают под именем Сева Новгородцев, мне объяснял, что советского джаза не существует, что это пародия». Но теперь русские джазмены — это не оксюморон, это вполне себе конкурентоспособные на мировом уровне музыканты.
Собственно, Алекс Сипягин и Валерий Пономарев — лишь два имени русских джазменов в мировом джазе. На самом деле их гораздо больше. И вообще, за почти что прошедший век никто уж с этим не будет спорить — русский джаз прошел головокружительный путь развития. И региональные клубы внесли в это дело немалую лепту. Хотя бы тем, что показали и музыкантам, и слушателям, насколько он всем нужен, весь этот джаз.