В 2020 году джазовый мир отметил юбилей Дейва Брубека: 100 лет со дня рождения. Гениальный пианист, гипнотический импровизатор, не знавший нот композитор. В общем — уникум. Если говорить о его достижениях, пожалуй, уместно было бы назвать его одним из отцов кул-джаза. Одним из тех, кто превратил этот стиль в высокий жанр. Но есть у Дейва Брубека и еще одно достижение — семья.

Звездный музыкант всю жизнь прожил с одной женой, а их дети — это целый талантливый оркестр! Автору этих строк, в чьей коллекции CD «In Their Own Sweet Way» («семейный альбом» Брубека с детьми) занимает не последнее место, довелось пообщаться с Крисом и Дэном, когда те приезжали в Москву.

Вообще-то я должен был пообщаться с братьями Брубек по заказу одной деловой московской газеты сильно заранее. Инфоповод: американские джазмены будут играть в Москве с русскими академическими музыкантами. Кто именно такие эти Брубеки газету не очень интересовало — важен был символ. Отношения со Штатами тогда еще не очень испортились. Послом служил Майкл Макфолл – кстати, он присутствовал на концерте. Концертов было несколько: в зале Чайковского и клубе Игоря Бутмана на Чистых.

Мое интервью с братьями действительно началось заранее — по переписке. А позже в клубе мы пообщались лично, когда я принес туда газету с заметкой, в которой мало что осталось от нашего интервью. Зато умный редактор наворотил там про политику, дружбу, молчащие при Музе пушки, музыку как универсальный язык и прочие скуловоротящие банальности.

Я объяснил все это Крису. «Бывает, — ухмыльнулся он. — Журналисты!» Добрый дядька. Огромный, как медведь. Добрый, без пафоса. «Он — гений», — просто отрекомендовала Криса его менеджер, энергичная женщина в брюках и спортивной куртке из флиса. Они — банда, команда. Один за всех и все — для нас, слушателей.

Так вот, Крис и Дэн Брубеки — младший и средний сыновья, соответственно — практически со школьных лет играют в коллективе The Brubeck Brothers Quartet. Крис — на тромбоне и бас-гитаре, Дэн — на ударных. Сейчас в коллектив входят также их «как бы братья»: американцы Майк ДеМикко (гитара) и пианист Чак Лэмб.

Этот замечательный коллектив дал тогда несколько концертов в клубе Игоря Бутмана и на фестивале РНО в Концертном зале имени Чайковского. Брубеков и РНО связывает давняя дружба и сотрудничество. Они исполняли не чистый джаз и классику, а хороший кроссовер.

С Квартетом сыграли — очень бодро, надо сказать — виртуозы РНО, флейтист Максим Рубцов, трубач Владислав Лаврик и саксофонист Игорь Бутман. Игрались симфонические произведения Криса Брубека (многократно игранные Брубеками с Лавриком и Рубцовым за границей).

А также, конечно, поппури из нетленок Дейва Брубека в аранжировке Криса, Дариуса и Хауарда Брубеков: «Blue Rondo a la Turk», «In Your Own Sweet Way» и, конечно же, «Take Five». Это не хуже и не лучше оригиналов, записанных в 50-е — это просто классно. По-своему. И что отрадно — «классики» Лаврик и Рубцов очень хорошо прочувствовали весь этот жанр и добавили свои яркие тембры.

А теперь перейду к вопросам.


— Крис и Дэн, какую роль Дейв Брубек сыграл в вашем музыкальном образовании?

Крис: Он и его коллеги репетировали у нас дома, и тот факт, что я живьем слышал их музыку, сам по себе оказал на меня огромное влияние. Представляете, мои музыкальные «дядьки» — барабанщик Джо Морелло, контрабасист Юджин Райт и саксофонист Пол Десмонд (т.е. легендарный коллектив «Квартет Дейва Брубека», записавший, в частности, хит «Take Five», — А.Б.) — играют у тебя в гостиной! Сам отец меня учить не мог, поскольку надолго уезжал на гастроли. Нам нанимали учителей. Отец считал, что я должен хорошо уметь читать и писать ноты: «Захочешь сочинять музыку — пригодится!» И, как всегда, папа оказался прав.

Дэн: Я вообще выбрал барабаны потому, что Морелло оставлял их у нас. Я садился и стучал. Джо как-то услыхал это и настоял на том, чтоб я нормально учился.

Крис: Со старшим братом Дариусом мы с Дэном начали профессионально выступать, когда мне было 13, а Дэну — 9 лет от роду. Для работы нам пришлось даже получать специальное разрешение профсоюза.


— Много братьев, одна сестра. Как вы ладили в детстве?

Крис: Мы все веселились на полную катушку. Нормальные американские дети: бейсбол, футбол… Сестра, Кэтрин, училась музыке. Освоила флейту и фортепиано, но профессиональным музыкантом не стала. Выбрала другую профессию.

Дэн: Мы с Кэтрин почти ровесники, поэтому в детстве были более близки. Она часто выступала в роли моей личной медсестры: я был немножко сорвиголова, вечно в синяках и ссадинах, а она везде за мной ходила с йодом и бинтами.


— Крис, вы в качестве бас-гитариста выступали с Дейвом в Москве — в легендарном концерте 1987 года. Вы что-нибудь помните про тот визит?

Крис: Его просто невозможно забыть! Дейва пригласили в Советский Союз, где нам оказали изумительный прием. В Ленинграде специально для нас оркестр сыграл Пятую симфонию Шостаковича. А джаз-фэны стояли всю ночь на улице только для того, чтобы подойти к нам, взять автограф и сказать пару слов. Но самое главное, как русские слушали музыку отца: это потрясло меня, нигде в мире так хорошо и глубоко не знают творчество Дейва Брубека, как у вас.

— В Москве с вами играл Игорь Бутман. Насколько хорошо вы знаете наш джаз?

Крис: К сожалению, не очень. Хотя в 1987 мне довелось послушать многих ваших джазменов — совершенно потрясающие музыканты. Не похожие на американцев, но очень интересные. Именно Бутмана я знаю хорошо. Недавно смотрел видеоподкаст, запись его биг-бэнда в Линкольн-центре. Очень крутой концерт. Я ведь помню Игоря юным студентом. Он тогда подавал большие надежды. Впрочем, он их и оправдал.

Дэн: А я вот знаю Эльдара Джангирова! (Вундеркинд из Киргизии, пианист-виртуоз, сделал карьеру в США. — А.Б.) В Нью-Йорке он был соседом Тейлора Эйгсти, моего друга, который тоже записывался с The Brubeck Brothers Quartet.


— А с Лавриком и Рубцовым вы уже играли?

Крис: Да, мы давно знакомы и с ним, и с другими музыкантами РНО. Мы познакомились, когда эти музыканты были на гастролях в Америке. С тех пор общаемся и периодически играем. Наше сотрудничество сложилось совершенно естественно — это не «продюсерский проект».

— Братья, играющие в группах, иногда становятся врагами. Есть такие примеры. У вас с этим как?

Крис: Совсем не наш случай. Брубеки — дружная семья. Мы с Дэном много лет выступаем в The Brubeck Brothers Quartet. Иногда на концертах в Англии к нам присоединяется старший брат Дариус. Прошлым летом мы все вместе сыграли в концерте, посвященном нашему отцу. Он сам, кстати, тоже вышел на сцену и, похоже, на этом решил поставить точку в своей карьере. Ему ведь 92 года, а выступать он начал, когда закончилась Вторая Мировая война.

Дэн: Мы с Крисом уже много лет играем вместе — это для нас просто наиболее естественный способ существования.

— Крис, вы сочиняете симфонические произведения — в частности, для Чешского симфонического оркестра. Почему именно для чехов?

Крис: У них главным дирижером одно время был Пол Фриман, у которого свой оркестр в Чикаго. Пол — гениальный «продавец»: он устроил так, чтобы я сыграл с оркестром. Я приехал и тут же влюбился и в город, и в тех людей, который управляют оркестром. У меня уже была готова симфоническая вещь — «Convergence» для Бостонского симфонического. Мы с пражанами записали его и выпустили на CD. И они попросили написать еще концерт для тромбона. Так вот и сложилось.


— А у вас какие-то особенные чувства по отношению к Восточной Европе?

Крис: Конечно. Как можно не восхищаться страной, в которой поэт стал президентом? (Имеется в виду президент Чехии Вацлав Гавел, диссидент и драматург, — ред.) Я очень хочу узнать побольше о современной русской музыке и готов знакомить вашу публику с новой американской музыкой.


— Судя по вашему творчеству, между академической музыкой и джазом уже нет границ?

Крис: Они постепенно испаряются. Мой отец еще в 60-е сотрудничал с Леонардом Бернстайном — они начали этот длительный медленный путь. До того еще Дариус Мийо вносил элементы джаза в свои произведения. Кстати, он посоветовал моему отцу «сплавить» воедино американский джаз и европейскую классику. В следующем поколении множество барьеров разрушили Йо Йо Ма с одной стороны, с другой — Уинтон Марсалис. Это значит, что те, кто будет играть в симфонических оркестрах, будут хорошо знать джаз и относиться с уважением — как он того заслуживает.

— А кто ваш любимый русский композитор?

Крис: Так получилось, что мой любимый русский композитор полжизни прожил в Америке. Я имею в виду, конечно, Стравинского. У него удивительное сочетание гармонии и диссонансов, сложных мелодий и душевных фольклорных напевов… Я люблю Шостаковича, Пятая — моя любимая у него. Когда мы с отцом были в Ленинграде в 80-е, ее специально сыграли для нас. Как будто знали!