История самого желанного джазового лейбла Blue Note.
О лейбле Blue Note написано много книг и статей, но все равно хотелось бы внести свой маленький вклад в один из самых мною любимых и почитаемых лейблов.
В конце декабря 1938 года, немецкий иммигрант и любитель джаза Альфред Лайон (Alfred Lion) посетил теперь уже знаменитый концерт “From Spirituals to Swing” в Карнеги-Холле (Carnegie Hall), организованный Джоном Генри Хаммондом (John Henry Hammond). Всего лишь две недели спустя, Лайон и его друг Макс Маргулис (Max Margulis) уже бронировали время в студии, чтобы записать некоторых исполнителей, участвовавших в концерте. Так началась история лейбла Blue Note.
Маргулис сформулировал главное кредо лейбла, которому Blue Note неукоснительно следовала на протяжении последующих десятилетий, а именно: - “Blue Note создана с целью делать все возможное для бескомпромиссного представления джаза и свинга, как основных музыкальных стилей, с которыми мы работаем”. Сам Маргулис, Лайон, и многие джазовые музыканты того времени чувствовали, что основные “джазовые” лейблы не передают всего многообразия джаза. Blue Note удалось записать множество исполнителей в стиле “бибоп”(bebop), которые сейчас считаются признанными мастерами этого жанра – Тэда Дэмерона (Tadd Dameron), Фэтса Наварро (Theodore “Fats” Navarro), и многие других.
Очень быстро Blue Note превратилась в передовую новаторскую студию в мире джазовой музыки, вслед за ней последовали другие независимые лейблы – “Престиж” (Prestige), “Киноут” (Keynote), HRS. Именно Blue Note придумала так называемые “ночные записи” – она собирала музыкантов в три-четыре часа ночи, сразу после их концертов в ночных клубах, на пике бурлящей энергии и выплёскивающихся через край эмоций. В отличие от своих конкурентов, Blue Note всегда заранее оплачивала сессионные записи, гарантируя этим, что музыканты будут играть с полной самоотдачей.
Годы шли, но имидж Blue Note оставался неизменным – лейбл по-прежнему уделял качеству записи и выпуска гораздо больше внимания, чем коммерческой стороне дела. Это не раз ставило Blue Note на грань банкротства. Многие исполнители, которые в настоящее время считаются пионерами джаза, как Телониус Монк (Thelonius Monk), начинали выпускать свои записи на Blue Note, в коммерческом плане потерпели полное фиаско. Когда звукозаписывающая индустрия перешла с пластинок на 78 об/мин к 10-дюймовым LP в 1949 году, а затем к 12-дюймовым LP в 1954, Blue Note, уже тогда испытывавшая серьезные проблемы с финансированием, сильно отстала в техническом плане, а переход на современные для того времени форматы едва не закончился для нее полным разорением.
Тем не менее, в 1950-х, Blue Note наконец-то достигла настоящего успеха – все ее начинания и инновации, объединившись в единый процесс, начали приносить свои плоды. К записи лейбл привлек звукоинженера Руди Ван Гелдера (Rudy Van Gelder), который разработал свою собственную технику записи, при которой джаз звучал именно так, как должен был звучать – энергично, полно, насыщенно и живо. Также Blue Note наняла известного дизайнера и фотографа Рейда Майлса (Reid Miles), для разработки оформления конвертов виниловых пластинок. Леонард Фетер (Leonard Feather), Айра Джитлер (Ira Gitler), Роберт Левайн (Robert Levine), Нат Хентофф (Nat Hentoff) и другие, писали тексты для вкладышей, а бизнес-партнер Лайона, Франсис Вольф (Francis Wolff), делал фотографии. В настоящее время держа оригинальные конверты в руках, поражаешься тому, каким высоким было качество полиграфии.
Практически в это же время, Blue Note начала записывать Арта Блэйки (Art Blakey) и коллектив The Jazz Messengers, в котором, помимо самого Блэйки, состояли Хорас Силвер (Horace Silver), Хэнк Мобли (Hank Mobley), Кенни Дорхем (Kenny Dorham), Дуг Уоткинс (Doug Watkins). The Jazz Messenger обращались к блюзу и госпелу, с целью исполнять для более широкой аудитории понятный, но в то же время, самобытный джаз. Культовыми записями “золотой эры” Blue Note также считаются “Blue Train” (1957) Джона Колтрейна и “Somethin’ Else” (1958) Кэннонболла Эддерли (Cannonball Adderley).
Но несмотря на все успехи, в 1960-е годы начался закат культового лейбла. После появления таких хитов, как “The Sidewinder” Ли Моргана (Lee Morgan) и “Song for My Father” Хораса Сильвера, дистрибьюторы начали задерживать деньги за записи Blue Note, используя это для шантажа с целью выманить из студии все больше и больше хитов. Будучи не в состоянии пережить длительные перерывы между выпусками хитов, Лайон был вынужден продать Blue Note лейблу Либерти Рекордс (Liberty Records) в 1966 году. Многие сотрудники и управляющие из старой команды Blue Note перестали работать на лейбл, поскольку их место заняли неповоротливые бюрократические комиссии.
С появлением и развитием прогрессив-рока (progressive rock) в начале 1970-х и начавшимся общим спадом в звукозаписывающей индустрии, Blue Note выпустила, казалось, свою последнюю запись - “Silver ’N Strings Play the Music of the Spheres” Хороса Сильвера, увидевшую свет в 1981 году. Но в 1985 году музыкальный гигант EMI вернул Blue Note из небытия, назначив ей нового управляющего Брюса Лундвалля (Bruce Lundvall), огромную роль в этом событии сыграли усилия Майкла Каскуна (Michael Cuscuna) и Чарли Лурье (Charlie Lourie). С этого момента, возрожденный лейбл Blue Note продолжает выпускать новые джазовые записи, а благодаря таким исполнителям, как Нора Джонс (Norah Jones), достиг и коммерческого успеха.