Компания «Инфорком» — один из старейших игроков на рынке, продает Hi-Fi- и High-End-технику уже больше 20 лет. Среди брендов Polk Audio, Rega, Bryston, Stax, Wadia и другие. О том, как менялся российский рынок, почему винил будет жить еще долго и кто такие аудиофилы, беседуем с Владимиром Абрамовым, генеральным директором компании.
— Расскажите о том, как все начиналось. Почему вы пришли работать на AV-рынок?
— Компания «Инфорком» существует с 1988 года. Как кооператив мы начинали при Институте США и Канады (Академия наук СССР). Была создана уникальная группа специалистов — все бывшие сотрудники Министерства внешней торговли. Изначально мы занимались консультированием тогда еще советских предприятий по работе за рубежом.
Я со школьной скамьи любил музыку. У нас дома была хорошая по тем меркам отечественная техника: радиола «Симфония», позже — комплексна базе «Унитрафоники», тонарм которой мне довелось модернизировать, когда я был студентом. Естественно, что мне хотелось заниматься звуком. Однажды мы познакомились с одним очень интересным человеком, создавшим колонки, впоследствии доработанные Александром Гайдаровым, сейчас они называются контрапертурными. Так вот, первые разработки делались при моем участии, денег мы туда вложили немерено.
Но однажды жена мне сказала, что пора заканчивать тратить, нужно как-то и зарабатывать. И это совпало со словами специалиста из Polk Audio, куда я ездил, чтобы предложить контрапертурную акустику в качестве лицензионной разработки. Он мне сказал, что стоит подумать о том, как продавать Polk Audio в России и сделать на этом хороший бизнес. И в октябре 1993 года мы растаможили первую партию этих американских колонок. Времена были неспокойные, так совпало, что завозили эту партию в Москву в день, когда обстреливался Белый дом.
Позже мы стали добавлять к Polk Audio другие бренды, и в итоге сложился тот набор, который предлагаем и сейчас. Большинство брендов мы ведем с первой половины 90-х годов.
Помимо аудиовидеонаправления, у вашего покорного слуги существуют еще другие «пласты» деятельности: школа бизнеса, издательство, винный бар «Винтаж». Мы даже занимались производством авиапланеров — более 150 машин продали на внешнем рынке.
— Компании уже более 20 лет, что помогало ей выживать в непростые годы?
— Выживать помогали люди — у нас отличная команда специалистов. Основной костяк работает в аудиобизнесе с 90-х годов, наших сотрудников хорошо знают на рынке. Я считаю, что на самом деле коллектив — основное богатство нашей компании. Потому что кризисы 1998-го и 2008-го, продолжающийся до сих, мы преодолели благодаря профессиональной работе людей. Нам удавалось не только выживать, но и расширяться.
— Как начинался аудиорынок в России и насколько он изменился к сегодняшнему дню?
— Хочу отметить, что в СССР существовал очень интересный и неудовлетворенный аудиорынок. Ведь музыка была, скажем, одной из немногих отдушин для наших людей. Музыка абстрактна, на нее не распространялись такие строгие запреты, как на кинематограф и литературу. Хорошую аппаратуру, как вы понимаете, тогда достать было неимоверно трудно. Когда СССР распался, Россия подхватила этот багаж. В начале 90-х все покупатели делились на две категории. Прежде всего — энтузиасты.
У нас был случай, когда за головкой винилового проигрывателя Ortofon стоимостью в 1500 долларов плюс за трансформатором с таким же ценником приехал любитель в годах, с авоськой, заплатил и уехал... на трамвае.
А 2-блочный ламповый усилитель Carry покупатель увозил на ржавой «копейке», у которой багажник проваливался под тяжестью аппаратуры. Она заглохла, пришлось разгонять на руках. Такие покупатели были нормой, люди ради хорошего звука тратили очень большие деньги.
Другая аудитория — нувориши. Брали ради внешнего вида, высокого ценника, звук для них был вторичным. Но и они стимулировали рынок к росту. Так аудитория делилась до кризиса 1998 года. Потом начались трансформации, и рынок постепенно стал таким, каким мы имеем его сейчас, более зрелым. Конечно, влияние моды осталось. Но отрадно заметить, что большое количество молодых людей, у которых нет багажа советских времен, интересуются хорошим звуком, в том числе винилом. Каждый месяц мы продаем все больше и больше виниловых проигрывателей Rega, и это хорошая тенденция.
Но главный тренд сегодня — уход в персональное аудио. Уже не так модно иметь хороший набор аппаратуры дома. Видите ли, такой вид времяпрепровождения, как квартирные сейшены, когда люди собирались у кого-нибудь дома, чтобы слушать музыку, ушел в прошлое. Молодежь общается в клубах. Разговоры из советских квартир ушли, и не думаю, что эта ситуация изменится. Но персональное аудио (как наушники, плееры, настольная акустика) будет развиваться и частично заменит собой Hi-Fi-сегмент. А High End останется. Вне всякого сомнения, потому что это рынок энтузиастов.
— А молодая аудитория приходит в High End?
— Конечно, приходит. Понимаете, наушники никогда не смогут дать эффекта присутствия на концертной площадке, в театре. Для этого нужны колонки. И никуда не деться от традиционного излучателя, усилителей и прочего. Источником, откуда воспроизводится музыка, может быть что угодно. Но High End начинается потом, там, где мы работаем с аналогом. Ведь уши воспринимают исключительно звуковую волну, что распространяется в воздухе. И качества в таких аналоговых процессах можно добиться, только создав по-настоящему хороший продукт.
— Как вы выбираете бренды, с которыми будете работать?
— В самом начале принцип был предельно простым: «Мне это нравится». Так мы нашли Polk Audio, Rega, Wadia, Bryston. Мы пытались работать с Linn, но потом поняли, что пора выбрать между Linn и Rega. В итоге остановились на последней, она нас устраивает по соотношению «цена/качество». За Linn стоит мощная легенда, но, если посмотреть на стоимость, Rega выиграет при такой же богатой легенде. Аналогичным образом мы начали продавать Stax — я отслушал несколько электростатических наушников и выбрал лучшие.
Выбор NeoTech более прагматичный. NeoTech — это тайваньский завод, который делает провода для колоссального количества разных брендов: от раскрученных до бутиковых High End. И, как это часто бывает, под собственным торговым знаком завод продает все это намного дешевле. Сверх того, уже в конце 90-х у них на заводе стояла машина, способная делать провода с длинным кристаллом. Напомню, что длина кристалла меди достигает 125 м, обычные кабели делаются из «усов», мелкодробленых кристаллов в несколько микрон. Естественно, когда у вас длинный кристалл, переходные процессы намного лучше. Поэтому NeoTech мы считаем перспективной компанией.
Вообще, как я объяснял выше, вопрос соотношения «цена/качество» для нас очень важен. Мы думаем, что человек должен платить адекватные деньги за хорошую аппаратуру. За легенду, конечно, тоже можно заплатить. Будет что рассказать гостям. А если предпочитаете платить за качество, то можно купить дешевле, но иметь такой же звук.
Позже мы начали заниматься IP-технологиями, например видеосерверами. Из пятерки лидеров, что сейчас на мировом рынке, мы работаем с двумя: Imerge и Mozaex. Аудионаправление представлено брендом Naim, его отдельной линейкой NaimNet. Наилучшее качество в мультируме может дать только IP-основанная система, никакие аналоговые матричные коммутаторы не выдадут ничего лучше старой советской радиоточки на кухне.
Как видите, с середины 90-х наш портфель брендов практически не менялся, мы только добавили IP-решения. Французскую акустику Apertura, показанную нами в VIP-зале Hi-Fi & High End Show, также продаем с 90-х годов, просто у нас был незначительный перерыв, но сейчас все вернулось. За эти деньги, пожалуй, никто такие колонки не делает. Впрочем, их создает выдающийся мастер своего дела Кристиан Ивон, и это уже гарантия качества. Если переходить на французские категории сравнения, я бы сказал, что Apertura — это великолепное вино пино-нуар из Бургундии. Это не широта и массовость бордоского вина, где есть дешевые и очень дорогие вина, это именно редкое бургунское вино.
— Есть ли специфика в работе с зарубежными партнерами, нюансы российского бизнеса, которые их удивляют?
— Их удивляют наши бюрократические препоны. У них свободное перемещение товаров в Европе, между США и Европой. И никаких казуистических таможенных преград. Все работают на полном доверии. Поэтому когда здесь возникают логистические проблемы, им сложно это понять. Кстати, это причина, почему большинство западных компаний работают здесь через дистрибьюторов, которые знают нашу действительность и могут существовать в этих условиях.
Сложный для нас момент: не все производители рассматривают российский рынок как достаточно серьезный. Понятно, что американские компании имеют колоссальный рынок сбыта у себя в стране, особенно если говорить об IP-технологиях, вопросов русского языка для них не существовало в принципе. Мы с этим столкнулись в середине нулевых годов. Мы поняли, что нам обязательно нужна русификация, работа с кириллицей в базах метаданных. И поставили им условие, объяснили, что в нашей стране большинство говорит на русском и если продавать технику здесь, она должна быть локализована. Сегодня все, что мы предлагаем, локализовано настолько, насколько это вообще возможно, везде есть поддержка русских метаданных.
Вообще зарубежные партнеры такие же нормальные люди, как и мы с вами. Российский рынок им кажется интересным: большая страна, большие перспективы. Есть лишь один нюанс — существенная часть аппаратуры на Западе делается в расчете на средний класс. High End — это для толстосумов. У нас в стране, как вы знаете, со средним классом проблемы, он маленький.
Еще в 2007 году проводилось исследование, где сравнили Hi-Fi-рынок Германии и России. Там он оказался в 20 раз больше российского в абсолютных цифрах. А если посмотреть на соотношение к населению, то получится, что емкость немецкого рынка выше российского в 40 раз. Потому что там это рынок среднего класса. Конечно, они и High End продают в больших объемах, но нужно понимать, High End — это лишь маленькая доля огромного рынка.
— Поговорим о технике. Цифра, аналог, винил, лампа и т.п. Что лично близко вам и на что вы делаете ставку в бизнесе?
В бизнесе ставка делается на то, что покупают, иных вариантов и быть не может. Не важно – лампа, аналог или цифра. Рынок берет — мы должны удовлетворять потребности. Мы обязаны работать вплотную с производителем, чтобы он создавал именно ту технику, которую хотят видеть люди.
Если говорить о моих личных предпочтениях, на самом деле я с большим удовольствием слушаю и винил, и цифровую музыку с современных носителей. Музыка есть музыка. Она должна быть хорошо записана и хорошо воспроизведена. Дух эпохи 70—80-х — это винил, не поспоришь. Но мир развивается, не стоит на месте. И цифровые носители — достойное явление в нашей жизни. Надо их пропагандировать, внедрять в массы.
— Кстати, недавно мы наблюдали всплеск интереса к винилу. По вашему мнению, почему?
— У винила нет альтернативы. Нет другого аналогового носителя. Это очень интересный момент. У цифры всегда есть разные варианты: CD, Blu-ray, Flac, ALAC, MP3, потоковые сервисы. И неизвестно, что будет завтра. Винил, однако, из интернета не скачаешь, заменить его нечем.
Аналоговый же носитель всегда будет востребован ценителями. «Аналоговость» заложена в самой музыке, в том, как мы слышим звук, об этом я говорил выше. Так что просто нет вариантов. Винил еще долго будет популярным, и сейчас мы видим рост среднего сегмента, что не может не радовать.
— Можете ли вы назвать себя меломаном или аудиофилом?
— В те времена, когда я начал активно интересоваться темой звука, я работал в Государственной библиотеке СССР им. В.И. Ленина младшим научным сотрудником. Имел доступ к спецхрану, готовил различные аналитические отчеты. А в свободные минуты читал западные аудиожурналы, плюс искал статьи, что публиковались в нашей специализированной литературе.
И мне запомнилось высказывание одного из авторов, увы, не помню его фамилии, на мой взгляд, исключительно точное. Звучало оно примерно так: «Меломан — это человек, который любит слушать музыку. Аудиофил — это человек, который использует музыку в качестве тест-сигнала для своей аппаратуры».
Естественно, мне нравится музыка. Но в силу своей профессии, да и, не скрою, старых привычек мне нравится слушать и аппаратуру тоже.
— Какую музыку слушаете?
— Можно говорить о полной всеядности. Не могу выделить определенные жанры. Понимаете, восприятие музыки очень сильно зависит от эмоционального состояния в данный момент. Может быть, у меня настроение такое, что я включу горловое пение эскимосских народов — редкие, кстати, записи, но на пластинках в СССР они существовали. В другой день предпочту «Шахеразаду» Римского-Корсакова, великолепно пойдет под хорошее вино. И джаз, и рок, если захочется.
— Какая техника стоит у вас дома?
— Практически все то, чем мы занимаемся. Правда, я пока не создал мультирум. Домашний кинотеатр собран на Bryston, включая процессор и 5-канальный усилитель. Для подзвучки (у меня 7-канальная система) еще два канала держат 55-е усилители Sony. Классический проигрыватель Rega Planar 3. Акустика Polk Audio и Morel.
— А если говорить о персональном аудио?
— Сейчас у меня наушники Polk Audio UltraFit. Они сделаны для людей, ведущих активный образ жизни, я вот в них катался на лыжах. Не выпадают из ушей, кабель с лавсановым покрытием так просто не порвешь. В общем, разработаны специально для спортсменов. Собственно, понятно, почему Polk Audio решили освоить эту нишу. В США общество делится пополам: на тех, кто занимается спортом, и тех, кто им не занимается. Половина населения США, как вы понимаете, это гигантский рынок. Причем этот рынок предпочитает хорошие наушники.
— И последний вопрос: какой совет вы дадите человеку, решившему купить себе аудиоаппаратуру?
— Если речь идет о звуке — надо слушать. Доверять только своим ушам и не следовать советам других людей. Потому что восприятие у каждого свое. Кому-то нравится, чтобы баса побольше, другому наоборот. Кто-то хочет, чтобы, как говорили в 90-е, «верха рассыпались», другой предпочтет жесткий, стабильный звук.
Моему хорошему учителю в этой области Алексею Ильичу Комичу нравился хорошо сформированный, правильный звук, который он собрал у себя из аппаратуры японского производства. А мне не нравился. Он считал это естественным сценическим звуком, и что дома мы должны получить идеальную синусоиду, если она прозвучала на сцене. А мне казалось, что эмоциональность тоже нужна.
Не далее как вчера, во время вручения премии Pro High End 2013, на фуршете мы слушали великолепное живое выступление. Один уважаемый обозреватель, ваш коллега, сказал, что вот, как ни крути, а сценический звук все равно цепляет.
Другими словами, можно вложить безумные деньги в High End и не получить того эффекта, того вовлечения, что мы с легкостью получаем во время живого исполнения из сценических пластмассовых колонок. Дешевых колонок. Как видите, правил нет, верить надо только тому, что вы сами слышите.