Чтобы вернулись великие песни, нужно вернуть виниловые вертушки в каждый дом. Если отвечать на вопрос заголовка кратко, то вот: причины есть технические и психологические. И одно вытекает из другого.
Не получится отделаться старой шуткой, что-де главный враг музыки — это ты, потому что ТЫ слушаешь всякую дрянь. Есть спрос — есть предложение. Как в учебнике по политэкономике. А с людьми все понятно: ленивы, не любопытны.
На самом деле не совсем так. Не только мы, слушатели, во всем виноваты. Мы сами в каком-то смысле жертвы.
Ответьте себе: какие у вас любимые песни, выпущенные в 2020 году (оригинальные, не каверы)? Вот чтобы прямо-таки месяцами по кругу гонять? Если таких больше десятка, то можете дальше не читать. Если меньше — ну что ж, побурчим по-стариковски. Хотя у этого бурчания есть повод и причины. И отнюдь не возрастные.
Вот смотришь подборочки вроде «лучшие песни такого-то нулевого/десятого года» и, простите, офигеваешь. Они какие угодно: смешные, забавные, пронзительные, испаноязычные, рэповые, рэпово-испаноязычные, хип-хоповые, трэповые, эклектичные, минималистичные, приджазованные.
Буйство жанров, стилей, направлений, полнейшая эклектика. Все напоминают что-то — или не напоминают музыку вообще. Песни на сезон. Что остается на следующие годы?
Остается старый рок, 80-е — в общем, то, что уже можно называть ретро. А оно не ретро, оно — классика. Это разные вещи.
Один мой знакомый 50+, активный собиратель винила с роком 60-х, объясняет мне свое увлечение очень просто: «Те песни — настоящие, а дальше — перепевки». Сам по себе аргумент с изъяном: британский рок тоже можно назвать перепевкой американского рокабилли, а рокабилли — ускоренным блюзом, и так далее, так мы доберемся до африканских акынов.
А что, музыкальные стили — они ж как людские языки: один происходит из другого, все корнями уходят в вечность, и общий предок вряд ли когда-нибудь найдется. Не в этом дело. Действительно, такое чувство, что песенный жанр устал. Или устарел, что одно и то же. Это проклятье звукозаписи и доступности всего: новым приходится конкурировать со старым, а старое…
Рок 60-х: отчего он такой важный, почти святой? Потому что его чтят бэби-бумеры, многочисленное поколение, появившееся во время послевоенного взлета рождаемости. Они теперь всем рулят. А их жизнь крутилась вокруг радиоприемника, позже — телевизора, музыкального центра. Это у подростков 60-х. Соответственно, это установившийся канал информации. Отсюда — альбомы.
На эту мысль, что музыкальный центр — центр жизни дома в 60-е, навел меня бывший главред журнала «Stereo & Video», а ныне видеоблогер Михаил Борзенков. Ну то есть досуг — вокруг музыкального центра, этого самого stereo, как его называют американцы. Без video, ибо с телевидением и видеомагнитофонами тогда все было еще не очень интересно.
Я тогда его довод не очень понял, потому что большинство людей считаются визуалами, и им музыка сама по себе не очень «заходит». Но там другое: атмосфера. Гости. Общение. Музыка играет — визуал вокруг тебя. И даже кинестетика. Шепот, робкое дыхание, вот это все, если вы понимаете, о чем я.
Моя девушка младше меня на 15 лет. У нее никакого музыкального центра дома нет. Даже Bluetooth-колонки. Айфон с треклистами: русскороковое со смыслом, этника, фолк, «Мельница», Dream Theater… Когда я ей поставил несколько виниловых пластинок, она сказала: «Я просто стала по-другому слушать музыку». И хочется слушать — другое. Например, фортепианные сонаты. Чтобы на сторону пластинки. Доиграла — закончилась — перевернули. Безо всяких дурных-безвкусных плейлистов.
Недавно на stereo.ru опубликовали материал про возрождение магнитофонов. В нем есть такой важный пассаж: «Хотя новые технологии вначале всегда соблазнительны, мы, люди, хотим еще большего, больше, чем просто пользовательский интерфейс, нам также нужна реальная сущность, ее физические ощущения. В конце концов, мы физически существуем в физическом мире».
Наконец-то толково объяснено, что дело не только в пресловутом «руками потрогать». Кинестетиков не так много — их даже меньше, чем аудиалов. Но вот сидишь рядом с вертушкой, рядом с кем-то — и вроде как чем-то занят. Полезным. И комната наполнена живым звуком, который двое (или больше) слушают одновременно. Настоящий досуг. Раньше так и было. Такой вот media, источник информации.
А теперь у нас какой media? Смартфон, планшет. Втычки в уши. И это сделало нас индивидуалистами. Ты обречен слушать музыку в одиночку, но это уже не так интересно — хочется смотреть. К тому же, у тебя смартфон, который делает вообще все и одновременно: фоточки, обработка фоточек, видосики, запостить в соцсеточку, поймать коммент, откомментить самому. При этом надо, чтоб и в уши что-то лилось, и на экранчике во что-то тыкать, и мелькало чтоб, мелькало! И так целый день.
Ну и причем тут песни? Песня — это уже все, это как полвека назад симфония или фортепианный концерт. Нечто длинное и тяжелое, что надо уметь слушать, ради чего нужно выделить время. Но психология людей уже не та.
Но. «Я готов есть любую еду под любым соусом, если это майонез», — острит мой приятель возрастной категории 50+. С виниловой вертушкой такая же ситуация: на ней интересно проигрывать почти что угодно. Сам факт доставания пластинки уже меняет восприятие.
Виниловая вертушка — эдакий вкуснейший эксклюзивный соус haute-cuisine, с которым все сожрется! Нет? Во всяком случае, есть такое подозрение, не случайно тот же Пол Маккартни выпустил свой «III» на всех цветах винила (и даже на кассете).
