В электричку зашел средних лет мужчина, всех поприветствовал, представился Дмитрием Елабугой и исполнил три песни собственного сочинения. Елабуга — то ли фамилия, то ли сценический псевдоним, точно неизвестно. Тому, что я сейчас помню эту фамилию-псевдоним путевого музыканта, есть объяснение: я знаком с творчеством русского художника Шишкина, а у того везде Елабуга. Так и запомнил Дмитрия Елабугу как шишкинского музыканта. Кроме фамилии больше вспомнить нечего. И даже фамилия бы забылась, если бы Шишкин не поспособствовал; сейчас бы так и писал — "зашел средних лет мужчина, всех поприветствовал и исполнил три песни". Получается, музыкант сам по себе вообще никак не зацепил — ни фамилией своей, ни песнями. Пел он про дальнобойщика, который скучает по любимой, про любимых женщин как таковых, а третью песню, хоть убей — не помню. И даже почём диски свои продавал — тоже не помню. Пел, правда, хорошо.
Обычно так: когда из тамбура появляется новый, незнакомый музыкант, я вынимаю наушники и приготавливаюсь слушать. Каждый раз реально верю, что сейчас он споёт что-то самобытное, неординарное, что запомнится, о чём потом можно будет поразмышлять. И я с удовольствием донатну, прям реально донатну. Но нет. Никогда такого не случилось ещё. Всё, о чем поют путевые самодеятельные музыканты в электричках, уже давно и много раз пелось остальными. Здесь, конечно же, судьба-гадалка, конечно же, зимой и летом всё тебе отдам, конечно же, куплеты заканчиваются традиционным русским смирением под портвейн, выраженным в виде ми, ре-диез, до-диез, ре-диез, ми. После первых двух строк песни уже всё ясно, я втыкаю обратно наушники, выступление музыканта превращается в сюрреалистичный лайв-клип Бэтти Дэвис или ещё кого-нибудь, кто у меня в плеере.
И вот ушел Дмитрий Елабуга в противоположный тамбур, а у меня вопрос остался: почему он не на сцене? Вроде песни как песни, много таких, о любви. Но кто-то поёт о любви со сцены и едет в лексусе, а Дмитрий Елабуга поёт в поезде и едет в поезде. Тональность, размер стиха, музыкальный размер — что не так?
Мда...
А, ну так вот. У песен Дмитрия нет того, что позволяет песням Пугачевой и Лещенко идти сквозь десятилетия. Того, что сподвигает петь их на свадьбах во хмелю. Того, почему их знают, любят и уважают. В них нет удивительного открытия.
Песня или стих идут в народные массы тогда, когда автор в обычных вещах находит удивительное и новое. Или в сочетании двух непохожих вещей обнаруживает нечто, что вызывает синергию. Это чудесное открытие пронизывает все произведение и часто акцентируется в припеве. Так же, как в классической музыке тот же мотив неустанно повторяется, так и грамотным автором суть открытия выносится в припев, чтобы настойчиво, раз за разом, убеждать слушателя. Посмотрим, как мастерски написан текст известной песни:
Ледяной горою айсберг
Из тумана вырастает,
И несет его теченье
По бескрайним, по морям.
Припев:
А я про все на свете с тобою забываю,
А я в любовь, как в море, бросаюсь с головой,
А ты такой холодный, как айсберг в океане
И все твои печали под черною водой.
Здесь открытие — аналогия между айсбергом и человеком, равнодушным к чувству другого. Заметим, что непосредственное сравнение находится именно в припеве. Можно было бы написать "ты холодный, ничего не чуешь, весь день голодный и меня не любишь". Мы бы всё поняли и в этом случае, но тогда текст превратился бы в набор общеизвестных фактов. Продолжая аналогии, автор далее по тексту преподносит нам эффектную и логичную находку — варианты разрешения. С айсбергом можно либо столкнуться, либо обойти, что превосходно облечено в стихотворную форму:
Ты уйди с моей дороги
Или стань моей судьбою
Вот так, переложенный на качественную музыку и талантливо спетый, текст становится Песней, которую поёт вся страна.
Вернемся к Дмитрию Елабуге, который поёт про дальнобойщика, который скучает по любимой. Песня бы гарантированно запомнилась, если бы в ней было удивительное открытие. Например, такое: дальнобойщик едет, думает о любимой, тут у него постукивает задний мост, и этот стук напоминает ему стук сердца любимой. На приборной панели тоже что-то потрескивает, и тут он понимает, что стук заднего моста и потрескивание приборной панели входят в резонанс, а значит они с любимой вместе, а значит они - одна машина, один организм! Да!!
Застучал задний мост, но не мост это вовсе,
Это сердце любимой меня кличет в ночи,
Я смотрю на приборы, на стекло и на осень,
Коленвалом стальным моё сердце стучит...
Дмитрий, возьмите, пожалуйста, это, развейте мысль, облеките в интересную музыкальную оболочку. Здесь — открытие, которое заметил один дальнобойщик из десятков тысяч. О таком чудесном дальнобойщике с удовольствем бы и послушали, и диски бы купили, и скинулись бы Дмитрию Елабуге на лексус — разве не этого он хочет? Но пока Дмитрий не будет делать удивительных открытий с своих песнях, будет выручать только Шишкин.